– Я же предупреждала, что родня у меня с прибабахом. Ты же помнишь, как мы познакомились, чего же ты ожидал?

– Не этого, – хмуро говорю я.

– Серьезно? – ее голос взлетает.

– Послушай, мне нравится твоя необычность, – спокойно объясняю я. – Ты немного странная, слегка инфантильная, дико сексуальная. И это сочетание кажется мне очаровательным. Я заворожен тем, как ты приукрасила мою жизнь. Ворвалась, как ураган, сбила с ног, взорвала давно окрашенные серым будни. Но все это, – киваю ей за спину. – Для меня слишком.

– В каком смысле? – приглушенно спрашивает она.

– Я люблю ярмарки, шум и карусели, но кататься на этом аттракционе постоянно я не готов.

Делаю полшага назад, придавая вес своим словам. Яна молчит. Дрожит от холода и съеживается от моих слов. Хочется обнять ее, укрыть своим пальто, прижать крепче к себе, но это только внесет неразбериху. А все должно быть предельно ясно и для меня, и для неё.

– У меня дочь, график, размеренная по пунктам жизнь. Я с таким трудом ее выстраивал, в нашей с Полиной жизни просто нет места для этого цирка, – эмоционально указываю наверх, где приблизительно располагается квартира ее родителей.

– Это всего лишь шутка. Они просто дурачатся.

– Нет, они строят планы. На тебя и меня.

– А ты не строишь? – неожиданно зло выговаривает Яна.

– Ну, становиться чьим-то зятем в ближайшее время я не планирую, – кидаю раздраженно.

– А мне об этом ты собирался сообщить? Или я этого не достойна?

– Мы знаем друг друга пару недель. Не думал, что эта тема актуальна!

– Она актуальна! Ещё как! Мне не двадцать лет, я хочу знать, что отношения когда-нибудь придут к логичному финалу. Свадьба, дети, сервиз в шкафу, – почти выкрикивает она, в своей эмоциональной манере размахивая руками.

Я ошеломленно застываю. В который раз за сегодня. Вот как. Значит, пока я просто наслаждаюсь сегодняшним днем, она уже четко обрисовала совместное завтра? Это проблема. Большая проблема, потому что я абсолютно точно не могу обещать ей одного.

– Я не хочу больше детей, – засовываю крепко сжатые в кулак руки в карманы пальто, смотрю прямо ей в глаза.

Это не так просто произнести, но на душе сразу на один камень становится меньше.

– Как? – неслышно выводит она губами.

– Вот так, – пожимаю плечами. – У меня уже есть ребенок, я очень ее люблю, но больше детей не хочу. Моей любви, времени и сил не хватит на еще одного.

– А на женщину? У тебя есть место в сердце и жизни для любви ещё и к женщине? – с блестящими глазами задаёт логичный вопрос девушка напротив.

– Да, – уверенно отвечаю я, не отводя взгляд. – Но это максимум. Ты хотела узнать про мои планы, вот они: твои родители, возможно, когда-то и назовут меня зятем официально, но никогда отцом твоих детей. Ты с этим сможешь смириться? А они?

Я заранее знаю ответ. Задал именно эти вопросы, накалил ситуацию, довел до тупика. Если рвать эту нить между нами, то сейчас, пока ещё не слишком больно, не слишком серьезно, пока точка не оборвет все внутри.

– Нет, – болезненно улыбается Яна, качая головой. – Я не смогу.

Ее глаза наполняются влагой, хотя губы сложены в дрожащую улыбку. Мне смертельно мучительно видеть то, как она сдерживает себя и сдерживаться в ответ. Но все правильно. Я все делаю правильно. Лучше сейчас.

– Тогда… – мой голос сухой до хрипоты. – Наверное, все.

– Да, – кивает она, поджимая губы. – Все.

Смотрит своими удивительными глазами на меня ещё несколько секунд, затем опускает взгляд, разворачивается и уходит. Я наблюдаю за ее сгорбившейся от тяжести последних слов фигурой и снова ловлю флешбэк: с неба падает снег, хрупкая девушка с белоснежными волосами исчезает из моей жизни, сбив до этого меня с ног.

В очередной раз проговариваю про себя, что так правильно. Вовремя. Безболезненно.

Но мне все равно больно.

Яна

Мы не разговариваем. Совсем. Уже неделю.

Не смотрим друг на друга, избегаем любого контакта. Даже задачи он умудряется передать в обезличенном письме по почте или через Ульяну. И это так тупо.

Уже пятый день, как я размышляю над увольнением. Но это бы значило, что нужно зайти к нему в кабинет, приблизиться, чтобы положить заявление на стол и заговорить. А я физически на это не способна. Поэтому остаюсь сидеть здесь, за спасительно высоким столом, перебирать бумажки, в которых так сильна, и страдать.

Много, много страдать.

Если бы я знала, что во мне сидит такой нытик, давно утопила его в вине и слезах. Но я упорно держу себя в руках. Ничего же страшного не произошло, правда? Просто влюбилась. Просто не срослось. Я читаю эту мантру изо дня в день, от часа к часу.

Но… О, боги! Я же влюбилась! Ничего простого здесь нет. И все очень страшно. Самовнушение не работает. Я безнадежна.

Впору биться головой о стену и причитать о злых кознях судьбы.

Но я сама во всем виновата. Зачем потащила Артура на этот день рождения, зачем слушала Артема, зачем завела тот дурацкий разговор? Не хотела я всего этого знать, не хотела забегать вперёд, не хотела расставаться.

Но раз эти страшные слова прозвучали, куда было деваться? Ведь очевидно, что нам не по пути. Можно было его обмануть, махнуть рукой, сказать "какие мелочи!" и в тайне надеяться, что он передумает. Когда-нибудь. Или однажды просто поставить перед фактом, как предлагала мне мама… Но от отвратительности этого плана меня буквально выворачивает! Мне претит такая низкая ложь, обман высшей инстанции, неуважение к человеку, которого любишь.

Ох, мама.

Подлила ты масла в огонь. Если бы не твои "мудрые" советы, я сейчас сидела бы на большом директорском столе и раскачивала ножкой в направлении горячего Дьявола. А потом мы бы непременно жарко целовались, сгорая от желания запереть дверь и…

Все внутри привычно сжимается от этих мыслей, и к глазам против воли подкатывают слезы. Ну вот, а так хорошо держалась!

– По договору Крапенковых не могут выставить счет, – появляется над столом пухлое лицо Ульяны. – Проверь указанные реквизиты.

– Угу, – опускаю взгляд на экран, пытаясь скрыть влажные от слез глаза.

Но то, что она вышла только что от Чертовского, и это наверняка попросил ее сделать он, только обостряют мое чувство жалости к себе. И вот уже влажная дорожка стекает по левой щеке.

Быстро барабаню по клавиатуре, вводя фамилию клиента, чтобы найти дату заключения договора и отыскать его печатную форму в бумажном архиве для сравнения. Лицо печет от пристального взгляда сверху.