В отличие от многих других сражений, начинавшихся с ввода в бой главных сил наступающего, битва под Курском началась с череды столкновений низкой интенсивности на земле и в воздухе. Немецкие позиции в полосе предстоящего наступления XXXXVIII танкового корпуса и правофланговых соединений 6-й гв. армии разделяли несколько километров «ничейной земли». В этом промежутке находились позиции советского боевого охранения. Тратить время на его сбивание в первый день наступления было нецелесообразно, и, как пишет Манштейн, во второй половине дня 4 июля «4-я танковая армия частной атакой овладела наблюдательными пунктами, необходимыми для руководства наступлением». Бои за позиции боевого охранения продолжались до темноты и даже до рассвета 5 июля. Эти столкновения, значительно уступавшие по своему размаху грядущим танковым битвам, оказали, тем не менее, заметное влияние на ход последующих событий. Дивизионы XXXXVIII корпуса были вынуждены выдвигаться вперед на новые позиции, и задержка со штурмом опорных пунктов боевого охранения затруднила подготовку данных для стрельбы в первый день операции. Для советской стороны выпад в направлении Черкасского стал признаком того, что именно здесь будет наноситься главный удар. Участок наступления II танкового корпуса СС рассматривался как второстепенный, и его значение было недооценено.

После того как сделали свой ход немцы, наступил черед советской стороны. В ночные часы последовала контрподготовка, а с рассветом — авиаудары по немецким аэродромам. В отличие от Центрального фронта целью контрподготовки, спланированной командованием Воронежского фронта, были войска противника на исходных позициях для наступления. Выбор обстреливаемых районов основывался на анализе свойств местности, выбирались наиболее удобные для накопления войск места. Контрподготовка проводилась в полосе 40-й, 6-й гвардейской и 7-й гвардейской армий, т. е. по всему фронту, где ожидался удар противника. Оценки эффективности контрподготовки в различных источниках разнятся, но пока не обнаружено данных о значительных потерях немецких частей, выдвигавшихся на исходные позиции.

Если единого мнения относительно контрподготовки пока еще нет, то оценки упреждающего удара по аэродромам чаще всего даются негативные. Предполагалось разгромить авиацию противника на аэродромах совместным ударом 2-й и 17-й воздушных армий. К операции планировалось привлечь 417 самолетов, но в реальности в ней участвовало около 250 машин. Однако летом 1943 г. обстановка для внезапного обезоруживающего удара была более чем неподходящая — немцы уже использовали радары «Вюрцбург» и «Фрейя», позволяющие обнаруживать одиночные цели на дистанции 80–90 км, а групповые — до 130–150 км. Идущие плотным строем «ильюшины» были засечены, и им навстречу поднялись немецкие истребители. Некоторые группы штурмовиков были попросту разгромлены. Кроме того, аэродромы были уже пусты, поскольку авиация противника уже поднялась в воздух для выполнения задач в ходе уже начавшегося наступления.

Гот атакует. Одним из типичных для немцев тактических приемов в наступлении было сосредоточение усилий на узком фронте. Тем самым удавалось создать значительный перевес в силах и средствах над обороняющимся. Побочным эффектом этого приема были довольно обширные неатакованные участки атакуемого фронта. Наступление танковых войск требовало опоры на развитую дорожную сеть, и поэтому неатакованные участки иногда оказывались даже в полосе наносящих главный удар корпусов. Именно это случилось на южном фасе Курской дуги. XXXXVIII танковый корпус и II танковый корпус СС наносили удары, острия которых отстояли друг от друга на значительном по тактическим меркам расстоянии. В сущности, каждый из корпусов главной ударной группировки 4-й танковой армии вел свое собственное наступление, не имея весомых надежд на помощь со стороны соседа.

Естественным образом удар главных сил 4-й танковой армии пришелся по центру построения 6-й гв. армии. В первой линии армии И. М. Чистякова находились (с запада на восток) 71, 67, 52-я гвардейские стрелковые дивизии и 375-я стрелковая дивизия. Основной удар приняли на себя 67-я и 52-я гв. стрелковые дивизии и примыкавшие к ним фланги 71-й гвардейской и 375-й стрелковых дивизий. Одним из распространенных приемов построения обороны было усиление стрелковых соединений первого эшелона танками. В начальной фазе Сталинградской битвы каждая из стрелковых дивизий 62-й армии получила по танковому батальону (по 40 Т-34 и Т-60). Под Курском оказавшиеся на направлении главного удара немцев 67-я и 52-я гв. стрелковые дивизии получили 230-й и 245-й отдельные танковые полки. Они были вооружены полученными по ленд-лизу американскими танками М3 средний «Ли» и М3 легкий «Стюарт» (по 39 машин в каждом). Усиление огневыми средствами было неравномерным. Командир 67-й гв. стрелковой дивизии полковник А. И. Баксов располагал 198 пушками и гаубицами, что было на 76 орудий больше, чем в распоряжении командира 52-й гв. стрелковой дивизии полковника И. М. Некрасова. Причем большая часть артиллерии А. И. Баксова (127 единиц) имела калибр 76 мм и более, в том числе 20 самоходок (СУ-76 и СУ-122). Такое распределение сил в значительной мере определило результат первого дня сражения.

В рядах наступающих такой дисбаланс сил отсутствовал. Атаковавший 67-ю гв. стрелковую дивизию XXXXVIII танковый корпус был немного многочисленнее атаковавшего 52-ю гв. стрелковую дивизию II танкового корпуса СС. К началу сражения XXXXVIII танковый корпус насчитывал 86 381 человека, 553 танка и САУ, 21 дивизион артиллерии, а II танковый корпус СС — 74 863 человека, 451 танк и САУ и 18 дивизионов артиллерии. При этом на стороне эсэсовцев было большее число «Тигров» и авиационная поддержка VIII авиакорпуса.

Как это часто происходит, заранее заготовленный план начал рушиться уже в первые часы. Определенную сумятицу в наступление XXXXVIII танкового корпуса внесла необходимость менять позиции артиллерии после захвата постов боевого охранения. Местность не была еще полностью разминирована. Поэтому артиллерийским подразделениям приходилось двигаться только по дорогам, что неизбежно вызывало пробки и заторы. Артиллеристы 3-й танковой дивизии попросту опоздали к началу артподготовки. Это существенно уменьшало силу первого удара, т. к. в первые часы наступления артиллерия всех трех дивизий должна была нанести удар в полосе «Великой Германии», а затем переключаться на поддержку своих соединений. Дивизионы 11-й танковой дивизии и дивизии «Великая Германия» только на закате и в сумерках вышли на позиции. Учитывая, что первый залп нужно было дать уже в 4.00, времени на подготовку данных для стрельбы практически не оставалось. В распоряжении немцев были только данные аэрофотосъемки, по которым отличить настоящие позиции от ложных было почти невозможно.

Так или иначе, в 6.00 после двухчасовой артподготовки наступление началось. Бывший начальник штаба XXXXVIII танкового корпуса Ф. фон Меллентин вспоминал: «На второй день наступления [т. е. 5 июля. — А.И.] мы встретили ожесточенное сопротивление, и, несмотря на все усилия наших войск, им не удалось продвинуться вперед. Перед дивизией «Великая Германия» находилось болото, а по ее плотным боевым порядкам вела сильный огонь русская артиллерия. Саперы не смогли навести необходимых переправ, в результате многие танки стали жертвой советской авиации — в ходе этого сражения русские летчики, несмотря на превосходство в воздухе немецкой авиации, проявляли исключительную смелость»[70].