— Тогда давайте проясним позиции. Это расследование ведете вы. Так положено. Но город все-таки мой, и я в ответе за его жителей. Это факт. И независимо от того, доверяете вы мне или нет, нравлюсь я вам или не очень, — можете хоть в ресторан меня вести, — я все равно буду делать свою работу.

— Тогда идемте смотреть на тело.

Кобен вошел первым. Нейт, поборов злость, проследовал за ним.

В приемной был только один человек — на пластмассовом стуле сидел Бинг. В первый момент он смутился, но тут же, по обыкновению, насупился.

— Бинг, — кивнул Нейт. Тот что-то пробурчал и немедленно уткнулся в старый номер «Аляски».

— Врач на приеме, — сообщила Джоанна и смерила Кобена взглядом. — Сэлли Кашоу поранила руку ножовкой, он зашивает рану. Еще от столбняка укол сделает.

— Нам нужен ключ от морга, — сказал Нейт, и она быстро перевела взгляд с одного на другого.

— Он у доктора, он велел никого, кроме вас, туда не пускать.

— Это сержант Кобен из полиции штата. Не сходишь за ключом?

— Конечно. Сейчас.

Она поспешила к двери, а Бинг проворчал:

— Придумал тоже — штурмовиков каких-то к нам тащить. Лучше бы за порядком смотрел.

Нейт покачал головой, а Кобен обернулся на говорившего.

— Не обращайте внимания, — негромко проговорил он.

— Бинг, ты никак заболел? — Нейт облокотился о стойку. — Или время коротаешь?

— У меня свои дела. Между прочим, если человек задумает снести себе башку — это тоже его дело. Не можете вы, легавые, жить спокойно.

— Это ты верно заметил. Мы порядочные зануды. Когда ты в последний раз говорил с Максом?

— Да о чем мне с ним говорить-то? Ничтожество!

— Я слышал, он на тебя жаловался за то, что ты снег сваливал на крышу его машины, когда ему дорожку трактором чистил.

Борода Бинга разъехалась в улыбке.

— Может быть. Правда, он быстро успокоился.

— Ну, ты, Бинг, и мерзавец!

— Это точно.

— Шеф! — Джоанна вернулась с ключами. — Вот этот, с желтой биркой. Док сказал, как закончит — подойдет.

— Эй! Следующая моя очередь! — Бинг сердито зашелестел журналом. — Хоубейкер подождет, ему уже ни от чего хуже не будет.

Джоанна поджала губы.

— Бинг, имей уважение.

— Что я имею, так это геморрой.

— Пусть доктор сначала больных отпустит, — встрял Нейт. — Куда идти?

— Ой, простите. Пройдите в коридор, первая дверь налево.

Они молча прошли к нужной двери, Нейт отпер ключом. Одна стена комнаты была заставлена металлическими стеллажами, а посреди стояли два железных стола. Нейт зажег верхний свет. Оба стола были из тех, что используются для проведения вскрытия или гримирования и одевания покойника к похоронам.

— Насколько я понял, это помещение используют под морг, если кто-то умер. А так — в городе ведь нет похоронного бюро. Когда приходится хоронить, покойника всегда обмывают и гримируют здесь.

Он подошел к столу, на котором лежало тело Макса. Ничем не закрытое, как он и велел, — чтобы случайно улики не смахнуть. На кисти рук были надеты мешки.

— Ногти на правой руке обкусаны до ногтей, — заметил Нейт. — На нижней губе ранка. Похоже, прикусил.

— Никаких повреждений, свидетельствующих о борьбе. Вокруг раны — следы пороха. Мы можем быть уверены, что он был правша?

— Можем. Я проверил.

Так. Мешки на руки надел. Для более детального исследования. Сфотографировал тело, место преступления, даже входную дверь со всех сторон сфотографировал. Свидетельские показания сняты по горячим следам и запротоколированы. Здание заперто и опечатано полицейской пломбой.

Бэрк четко сработал на месте, подумал Кобен. И избавил его от изрядной доли работы.

— Давайте-ка осмотрим его как следует, может, что приметим? В карманах смотрели?

— Бумажник, початая пачка «Тамса», мелочь, спички, блокнот, карандаш. В бумажнике — права, кредитки, тридцатка наличными, семейные фотографии. В кармане куртки — мобильник, опять спички и пара шерстяных перчаток.

Нейт продолжил:

— Я обыскал пикап, припаркованный возле редакции. Документы на машину — на владельца и жену. Карты, инструкция к машине, открытая коробка патронов к «браунингу», пачка мятных пастилок, несколько карандашей и ручек, еще один блокнот. Все это — в бардачке. В блокнотах куча рукописных заметок. Какие-то памятки, идеи статей в газету, наблюдения, номера телефонов. В багажнике — аптечка и инструменты. Машина была не заперта, ключи — в зажигании.

— Ключи в зажигании?

— Да. Знакомые показывают, он имел привычку ключи не вынимать, да и машину запереть вечно забывал. Все изъятые вещдоки расфасованы, подписаны и внесены в опись. Они у меня в участке под замком.

— Мы их заберем. И его, конечно. Пусть медэксперт даст свое заключение. Но очень похоже на самоубийство. Мне еще с женой его надо поговорить, с обоими свидетелями и кем-то, кто может быть в курсе его отношений с Патриком Гэллоуэем.

— Он не оставил жене записки.

— Не понял?

— Ничего личного. Да и в компьютере только самые общие слова.

— Послушайте, Бэрк. Мы с вами прекрасно знаем, что предсмертные записки редко бывают похожи на то, как их изображают в кино. Слово, конечно, за медэкспертами, но из того, что я видел, я делаю вывод о самоубийстве. Из записки следует, что он связан с делом Гэллоуэя. Мы отработаем эту версию, посмотрим, что удастся найти в подтверждение. Я не собираюсь ограничиваться одной версией, но и закрыть два дела сразу тоже, согласитесь, заманчиво.

— Для меня эта версия пока не убедительна.

— А вы перепроверьте.

— Не будете возражать, если я копну поглубже? Без огласки, — добавил он.

— Свое время будете тратить. Только мне палки в колеса не ставьте, хорошо?

— Я все понимаю, Кобен.

Простое действие — постучать Кэрри в дверь — далось Нейту нелегко. Вторжение к женщине, убитой горем, казалось верхом жестокости. Слишком хорошо он помнил, как переносила Бет смерть Джека. А он был бессилен ей помочь. Сам тогда лежал на больничной койке, одурманенный операционным наркозом, снедаемый горем, чувством вины и яростью.

Сейчас — никакого личного горя, напомнил он себе. Вина? Есть немного — за то, что пришлось ее терзать в такую минуту. Ярости тоже нет. Сейчас он был полицейский.

— Сейчас она меня видеть не может, — сказал Нейт Кобену. — Если сыграете на этом, может, сумеете выудить из нее побольше.

Он постучал в дверь двухэтажного домика. Открыла рыжеволосая девушка, и Нейту пришлось напрячь память.