– Не промахнулись…

– Я хорошо знаю анатомию. Она умерла от обширного внутреннего кровотечения. Нож я оставила в ране, на нем все равно не было моих отпечатков. А вот перчатки унесла с собой и выбросила их по дороге на работу. Пришлось сказать, что пережидала ливень в кафе, куда ходила обедать.

– Это ни у кого не вызвало сомнений?

– Нет. Я зашла туда на случай, если вы начнете проверять записи с камер.

Григорий посмотрел на Логова с укором: «Что ж вы не раскрыли это дело в два счета?» И повернулся к Светлане:

– Вы признали свою вину прежде, чем мы просмотрели записи.

– Потому что вы пошли не тем путем! С какого перепуга вы арестовали моего сына?!

На этот раз Артур не дал Левчуку ответить. Чуть подавшись вперед, он заглянул ей в глаза:

– Светлана, давайте вы расскажете все до конца, а потом мы вернемся к делу вашего сына. С ним все будет хорошо, я обещаю.

Ее взгляд так и норовил впиться ему в мозг, но Артур и не такое давление выдерживал. Он смотрел на нее без улыбки, чтобы это не показалось издевкой, спокойно и даже сочувственно. Да он сейчас на что угодно был готов, лишь бы Светлана дала полные показания!

– Ладно, – проронила она, почти не разжимая губ. – Спрашивайте.

Левчук поспешил вернуть себе право первой скрипки:

– Светлана Георгиевна, вы убили Роксану Литвину?

И хотя в этом Артур ничуть не сомневался, почему-то замер, ожидая ответа. А если сейчас вскроется такое, чего даже он не ожидал?

– Когда я узнала, что любовницу моего мужа Роксану Литвину обнаружили в замке Парка монстров, – начала Светлана так уверенно, словно не раз репетировала эту мизансцену, – то поняла, что должна… избавиться от нее. А то эта змея снова вползет в нашу жизнь.

– Как вы узнали, что Логов перевез Литвину в свой гостевой дом?

– Роман сказал мне. Это мой сын.

Григорий кивнул:

– Я знаю. Итак, вы узнали, что…

– …они оставили Роксану в своем гостевом домике и ушли. Чтоб не мешать ей выспаться, вроде того…

– Это вы тоже узнали от сына?

Ее глаза резко сузились. Чувствовалось, что любое упоминание Ромки вызывает в ней настороженность. Меньше всего ей хотелось хоть как-то втягивать сына в это дело.

– Не помню. Кто-то сказал во время очередного семейного обеда.

– И адрес вам сын назвал? – невинным тоном поинтересовался Григорий.

«Если она подтвердит, это можно расценивать как подстрекательство к убийству с Ромкиной стороны, – Артур начертил очередной кораблик и пририсовал ему парус. – Он понимал, как его мать ненавидит Роксану… Если это он сообщил, где находится девушка, что она абсолютно беззащитна, у него все же будут проблемы посерьезней сто двадцать седьмой статьи. Хоть он и не принимал непосредственного участия в убийстве, может схлопотать по статье сто пятой части второй лет восемь».

Упорно глядя на листок, чтобы Светлана не считала подсказки в его глазах, он ждал ответа. И надеялся, что эта женщина достаточно умна, она почует подвох…

– Нет, – четко ответила она, и Логов с облегчением перевел дух.

– Нет? А кто же?

– Мы с Викой… Это жена моего деверя. Я не помню, как называется такое родство…

– Неважно, – поторопил Левчук. – Вы с Викторией Колесниченко…

– Да, мы с ней вместе выбирали жилье для Артура Александровича с его… помощницей. Юра нас попросил. Поэтому я знала адрес и номер домика.

Григорий что-то вписал в протокол, пробормотав:

– Понятно. Итак, вы пришли в этот гостевой домик.

– Там дежурил ваш мент… То есть полицейский. Пришлось отвлечь его.

– Как?

– На парковке никого не было. Я разбила камнем лобовое стекло полицейской машины. Сработала сигнализация.

– И он оставил пост, – проворчал Левчук. – А вы…

– Я быстро открыла дверь в домик…

Прервав создание линкора, Артур почти утвердительно произнес:

– А ключ вы стащили из моей борсетки?

Об этом он заговорил впервые, и взгляд Левчука так и обжег ему щеку. Но теперь Артур мог признаться в том, как облажался, это уже ничего не меняло.

– В какой момент?

– Пока вы допрашивали Милу в саду.

– И никто этого не заметил?

– Я улучила момент, – Светлана бесстрастно продолжила, глядя в стену над головой Левчука и обращаясь уже к нему. – Нож я взяла на их же кухоньке. Только перчатки на этот раз у меня были свои. И хирургический халат.

– Зачем?

Она посмотрела на следователя почти с жалостью:

– Разумеется, чтобы одежду не забрызгать. Мне хотелось перерезать горло этой суке.

– Оргазм испытали? – не удержался Артур.

– Представь себе, – огрызнулась она.

– Впервые?

Григорий выпучил глаза:

– Артур Александрович!

– Да. Извините, – он уткнулся в листок с корабликами.

Но не выдержал:

– А пусть теперь расскажет, как расправилась с мужем!

Было очевидно: Левчук силится понять, что он задумал, но пока замысел Логова ускользает от него. Вздохнув, Григорий проговорил:

– Хорошо. Расскажите нам теперь…

– Нет! – перебила Светлана, и в глазах ее вспыхнул настоящий цыганский огонь – такая проклянет, и покроешься язвами. – Мне обещали, что моего сына отпустят, если я сделаю чистосердечное признание. Я уже в двух убийствах созналась. Вам что, мало?!

Артур сжал карандаш: «Чертова кукла! Из нее ведь ни слова больше не вытянешь…»

– Отпустите пацана под подписку о невыезде, – проговорил он вполголоса. – Под мою ответственность, я подпишу.

– Вы уверены?

– Никуда он не денется. Хотя пусть за ним понаблюдают на всякий случай.

Артур специально сказал это в полный голос, чтобы Светлана особенно не расслаблялась. Крючок, который она заглотила, должен был бередить внутренности, не позволяя ей молчать.

И все же она упрямо дождалась, пока Артуру на подпись принесли документ об освобождении Романа Колесниченко из-под стражи. Через десять минут Логов созвонился с ним и передал трубку Светлане.

Она засветилась, услышав голос сына:

– Сыночек, ты на свободе? Тебя отпустили?

– Да… Мам, где ты? Почему с этого номера?

Артур не дал ей ответить. Отбив звонок, он положил телефон экраном вниз: Ромка наверняка будет дозваниваться. Звук Логов всегда выключал во время допроса.