Перехватив трость, халруджи направился в самый «сложный» ряд – туда, где торговали травами, пряностями и специями. Он никогда не использовал трость на улицах, но противиться приказу Сейфуллаха не мог. Слепому секретарю было положено прокладывать себе дорогу палкой. Нырнув в одуряющую смесь запахов, он сосредоточился на тонком аромате пыли под ногами. Недавно здесь прошел продавец цветов, оставив после себя пыльцу лилий, которая смешалась с грязью и песком дороги, придав им специфический аромат.

Шатер знакомого травника он узнал сразу – по звону колокольчиков-сарнов над пологом. И хотя многие продавцы размещали подобные талисманы, призывающие покупателей, у Толмая они были особенные, с глубокой резьбой у основания, которая отличала их звучание от других сарнов.

Внутри шатра царила долгожданная прохлада и аромат благовоний, тлеющих на подставках. Арлинг предпочел, чтобы их не было, ведь запахов и так было предостаточно, но продавец не понял гримасы на его лице и при виде покупателя щедро сыпанул пригоршню сушеных листьев на тлеющие угли. Справившись с клубами ароматного дыма, которые пришлось вдыхать через рот, халруджи приветствовал хозяина, с удивлением отметив, что за прилавком стоял вовсе не Толмай. Людей он запоминал сразу – стоило ему один раз встретить человека, чтобы потом с легкостью отличать его от других. Когда Сейфуллах бывал в хорошем настроении, то часто шутил, что ему не нужно держать собаку, чтобы отыскать пропавшую вещь. Ведь у него был халруджи. Арлинг усмехнулся и понял, что подобные мысли его веселят, а ведь лет десять назад сравнение с собакой не вызвало бы ничего кроме бешенства и желания свернуть обидчику шею.

По быстрым шагам и суетливым движениям он предположил, что его встречал кто-то молодой. Возможно, сын травника.

– Да продлится жизнь хозяина в совершенстве его достоинств, – сказал Регарди, складывая руки в знак уважения. – А разве достопочтимый Толмай больше не служит вечному Симургу?

– Да будет солнце милостиво к дорогому гостю и не опалит его лицо зноем! – залился соловьем кучеяр, и Арлинг понял, что не ошибся. По голосу продавец был совсем мальчишкой. На миг его одолели сомнения в том, что он сможет найти нужные средства, но время для вежливого ухода было потеряно. Кучеяры легко обижались, а Регарди не хотел привлекать к себе внимания.

– Сын Толмая, Хатым, с радостью примет дорогого гостя, – живо откликнулся мальчишка. – Чем он может порадовать его сердце?

Арлинг отметил, что Хатым не прибегнул к жесту от сглаза, который обычно делали кучеяры при встрече с ним. Что ж, может быть, его сердце действительно порадуется. Остановив попытки мальчишки налить ему чай, Арлинг медленно прошелся вдоль низких столиков с разложенным товаром. За долгие месяцы в шатре Толмая ничего не изменилось. Те же пузатые ряды склянок, шуршащие пряные свертки, россыпи душистых трав и ларцы с порошками, чей запах был надежно скрыт лакированными крышками. Травник славился сборами, которые заготавливал сам в оазисах Мианэ, и Регарди надеялся, что сын Толмая перенял опыт отца. Что случилось с бывшим хозяином, он не спрашивал. Видно, не все жители города согласились с мирной сдачей Балидета.

Арлинг сразу нашел нужные ему ингредиенты, но выбирать их сам не стал. Он чувствовал, как Хатым напряженно наблюдал за ним, стараясь казаться гостеприимным и услужливым. «Пришло время проверить тебя на честность, сын Толмая», – подумал халруджи, возвращаясь к прилавку и удобно устраиваясь на подушках для гостей.

– Есть ли у тебя, любезный Хатым, свежие сборы этого года? Мне нужна трава Асиль, ясный корень и почки трехствольного дерева. Всего по сто мер.

Мальчишка обрадовано закивал и поспешно направился к низким столикам. В его движениях чувствовалось искреннее желание угодить слепому гостю, и Арлинг задумался о причинах такого поведения. Может, Хатым решил, что он из захватчиков?

Арлинг внимательно следил за маленьким хозяином лавки, но мальчишка не делал ничего подозрительного, плавно передвигаясь от одного стола к другому и выбирая именно те сборы, которые назвал Регарди. Вот он заполнил последний мешочек и почтительно поднес покупателю.

Взяв один из свертков, Арлинг с наслаждением вдохнул свежий, бодрящий аромат трехствольника. Потребуется еще много времени, пока эти сборы приобретут нужные ему свойства, но халруджи умел ждать. Он уже знал, что трава, лежащая в других мешочках, была собрана в этом году, но чтобы не расстраивать продавца, проверил и их. Наконец, осмотр был закончен и наступил самый неприятный момент покупки – торг.

Кучеяры любили торговаться не меньше, чем вкусно поесть и провести время с женщиной. Каждый день на рынке устраивались грандиозные спектакли, которые не обязательно могли завершиться покупкой, но приносили их участникам не меньше удовольствия, чем от приобретения нужной вещи.

Много раз наблюдая за иманом, а позже за Сейфуллахом, Арлинг не раз убеждался, что никогда не сможет овладеть этим искусством, которое кучеяры впитывали с молоком матери. И хотя Регарди презирал и отвергал свою родину, порой в нем просыпался драган, который не мог согласиться с тем, что считал недостойным человека. Торг был унизителен, и во многом напоминал Арлингу обычай умывания бычьей мочой.

– Какие хорошие у тебя сборы, – похвалил он мальчишку. – Сколько ты хочешь за эти три мешка?

– Таких трав не найти во всем Мерве, – гордо ответил Хатым, поглаживая тугой сверток. – Сто султанов, и господин получит сокровища, из которых выйдет прекрасный настой для любви. Незабываемые ощущения для вас, господин, и рай для вашей женщины! Рецепт в подарок!

Арлинг хмыкнул и улыбнулся. Мальчишка нравился ему все больше.

– Старый Байла предлагал мне сегодня вдвое больше, но в три раза дешевле. Двадцать султанов, и я заплачу не медяками, а золотом.

– Старый Байла обманщик и торгует сорняками! Господин просит отдать такие ценные сборы даром, как можно? На что будут жить моя жена и дети?

Тут Регарди не выдержал и расхохотался. Хатым понял, что сболтнул лишнего, и тоже заулыбался.

– Ты добрый человек, Хатым, – сказал халруджи, приняв серьезный вид, – но я слуга, и хозяин запрещает мне делать дорогие покупки. Придется все-таки идти к Байле. Пусть он и обманщик, но зато я смогу купить еще масла и кунжутных семян.

– Асса! – всплеснул руками мальчишка. – Дом Аджухамов – богатый дом! Разве не ваш караван привез столько золота в город? Как можно не купить такие чудесные травы всего за восемьдесят султанов! Я уступаю вам двадцать монет, господин, вы мне нравитесь!

– Ты тоже мне нравишься, Хатым, – сказал Арлинг, чувствуя, что ему надоедает эта игра. В конце концов, у него было не так много времени, до того как проснется Сейфуллах. Он еще хотел заглянуть в корму и узнать, что творилось в городе. А мальчишка оказался глазастым – разглядеть знак дома Аджухамов, скарабея на солнце, который был вышит у него на поясе, было непросто.

– В отличие от меня у тебя два зорких глаза, и ты, наверное, заметил, что Аджухамы уже не правят Балидетом. Я не могу заплатить тебе больше тридцати султанов. Пусть боги будут милостивы к тебе и твоей лавке. Доброго дня!