Черные высокие сосны, казалось, доставали верхушками до черного непроглядного неба.

– Как ты думаешь, – спросил Сема, – если я зажгу фонарик, они не заметят?

Луч фонаря осветил дорогу, идти стало легче, хотя ноги по-прежнему утопали в глубоком снегу.

Наконец показался сам дом, точнее, темная громада впереди. Людмила отметила мысленно, что ночью дача представляется гораздо большей, чем есть ' на самом деле.

– Колодец вон там, – указала Людмила на что-то темное впереди, и они двинулись туда.

Некоторое время они смотрели на темный дом с наглухо закрытыми металлическими ставнями, через которые не пробивался свет.

– Спят уже… прошептала Людмила. -Они ничего не услышат.

Конечно, ей хотелось, чтобы Миша с Наташей узнали о том, что с ними будет.

Чтобы они заранее дрожали от ужаса перед надвигающейся смертью. Хотелось, чтобы они поняли, что возмездие настигло их…

Они сбили снежную шапку с крышки заброшенного колодца и заглянули внутрь.

Если днем туда смотреть было страшно, то теперь это не имело никакого значения: кругом была такая же темнота.

Людмила и Семен разговаривали шепотом, боясь, как бы их голоса не услышали находящиеся в доме.

– Там глубоко? – спросил Семен, опустив фонарь в бездну колодца.

– Нет, метров пять сам колодец, – успокоила Людмила, – а лаз от поверхности метрах в двух. Вот тут веревка.

Они попробовали ее на прочность. Веревка оказалась ненадежной, и пришлось обвязать вокруг деревянного вала свою, привезенную из дома, – ее Людмила заранее купила в Питере.

– Ну пока… -Семен перекинул ногу через ветхий край колодца. – Ты здесь будешь ждать?

Его лицо еле заметно белело в кромешной тьме – так рисуют привидение.

– Я жду тебя, – с чувством произнесла Людмила. – Возвращайся скорее.

– Да уж не задержусь, – проглотил смешок Сема и исчез в колодце.

Некоторое время Людмила слышала, как он возится там, внизу, как шарит фонариком в темноте.

Потом из колодца донесся его голос:

– Нашел. Только лаз узкий, уж не знаю, как пролезу.

Еще через минуту голос донесся вновь:

– Все в порядке. Ну счастливо оставаться…

Больше он ничего не сказал. Людмила осталась около колодца, окутанная тишиной и мраком.

* * *

Людмила ждала Семена, стоя в снегу возле колодца. Она все смотрела на дом, будто надеялась сквозь стены увидеть то, что будет происходить внутри.

Она пыталась представить, что сейчас делает Семен. Вот он пробирается по лазу: первый метр, второй, третий… Наверное, ползти нелегко. Низко, тесно и все время страшно, потому лаз может обвалиться.

…Вот Семен проникает в дом. Наверное, сейчас он уже в подвале и ищет выход наверх.

…Так, а теперь он откидывает крышку подвала и встает во весь рост.

Наверное, выход из подвала находится на кухне, так удобнее. Значит, Семен уже в кухне. Он ищет спальню, где спят хозяева дачи, которых ему нужно убить.

Он совсем не хочет этого, но он пошел на это ради Людмилы. А она очень хотела отомстить им, хотя бы ради памяти Игоря.

«Как долго все тянется, – волновалась она. – Как томительно долго…»

И вдруг в тишине грохнул выстрел.

Выстрел раздался внутри дома. Но почему один? Ведь там же двое – Миша и Наташа.

Больше из дома не доносилось ни звука. Что там случилось? Почему Сема выстрелил только один раз? Или он одной пулей убил обоих?

Приблизительно через минуту, может, больше, донесся второй выстрел. Почему был такой длинный перерыв? Людмила не знала, что и подумать. От ужаса у нее похолодело внутри.

Потом в одном из окон зажегся свет, это было видно сквозь прорези в металлических ставнях. Зачем Сема зажег свет? Ведь он должен быстро схватить вещи и бежать! А для этого у него есть фонарик.

Свет продолжал гореть. Людмила решила подойти к дому поближе и позвать Семена, но что-то ее остановило.

«А что, если это не Семен там ходит? – опасливо подумала она. – Да нет, это он, кому же еще там ходить?» – стала успокаивать она сама себя, но на всякий случай подходить близко не стала.

Она осталась возле колодца, как они с Семой и Договорились. Он вот-вот выберется наружу, и она будет тут его ждать.

Прошло десять минут, потом пятнадцать. Свет в Доме по-прежнему горел, а Сема все не появлялся.

В конце концов Людмила не выдержала и решила заглянуть внутрь дома. Если встать на цыпочки, можно разглядеть, что там происходит, через прорези в ставне. Она медленно двинулась к дому. Сапоги утопали в снегу, и ноги у нее промокли.

Ей удалось добраться до окна. Людмила подтянулась, зацепившись за что-то руками, и заглянула сквозь щели в ставнях внутрь. Вблизи оказалось, что прорези довольно широкие и можно видеть всю комнату.

Первым Людмила увидела Мишу. Он стоял и смотрел прямо на нее. Глаза его расширились и глядели в одну точку – в лицо Людмиле.

И он был живой, абсолютно живой…

Людмиле казалось, что они встретились взглядами. Она с ужасом глядела в остановившиеся глаза Миши, а потом ее руки сами собой разжались, и она упала вниз.

Падая, Людмила подвернула ногу, но в тот момент совершенно не заметила этого. Миша был жив, и сейчас он кинется догонять ее.

Опрометью она бросилась в лес, старалась бежать вдоль лесной дорожки, ведущей к шоссе. Инстинктивно она избегала прямой дороги, потому что там, считала она, Миша непременно догонит ее.

Ее ноги путались в полах длинного зимнего пальто. Два раза она чуть не упала. Соображала она уже плохо, ею овладел ужас. Почти добежав до шоссе, Людмила вдруг увидела огни, движущиеся ей навстречу через лес. Кто это мог быть? Что за машина едет прямо в ее сторону? Потом она разглядела, что машина медленно едет по лесной дороге прямо к даче.

Прижавшись к сосне и обхватив ее трясущимися руками, Людмила замерла, стараясь остаться незамеченной. Ее никто и не заметил. Совсем рядом, метрах в десяти, по дорожке проехала милицейская машина – желтая, с синей полосой на боку.

Когда машина удалилась, женщина бросилась дальше, к шоссе.

«Только бы Костя не уехал, – стучало в голове. – Только бы он не испугался и не уехал!»

Она не знала, что произошло, не понимала, что там с Семой, но ей сделалось очень страшно. И совершенно невыносимо было бы остаться сейчас одной на пустынном шоссе, дожидаясь утра.

Но Костя не подвел: его машина стояла в стороне, дальше по шоссе. Огни были выключены. Костя, наверное, дремал. Счастливый человек…