Книгу Лучани «Иллюстриссими» — сборник его писем знаменитым людям — можно было купить в Италии с 1976 года, и она имела очень большой успех. Теперь же, когда ее автор стал лидером 800 миллионов католиков, ее коммерческий потенциал не остался без внимания в издательском мире. В Падую, в издательство католического журнала-ежемесячника «Мессаджеро ди Сан-Антонио» зачастили влиятельные фигуры книжного бизнеса. Маленькое издательство вскрыло ту самую, вошедшую в поговорку золотую жилу — за вычетом авторского гонорара. Однако истинным вознаграждением для автора было то, что изложенные в письмах-раздумьях идеи и наблюдения станут известны во всем мире. Тот факт, что их прочтут только потому, что автор теперь стал папой, ничего не значил для Лучани. Брошено еще больше семян. Больше будет всходов.

Вскоре после августовского конклава проявилось еще одно действительно занятное его последствие — пока у руля стоял Лучани, все ватиканские толкователи, наблюдатели, эксперты и провидцы оказались не нужны. Требовались только стенографические отчеты. При этом условии цели нового папы были совершенно ясны.

28 августа было возвещено о начатой папой революции. Первым шагом стало заявление Ватикана о том, что церемонии коронации не будет, что новый папа вообще отказывается короноваться. Не будет sedia gestatoria — папских носилок в виде кресла, не будет тиары, усыпанной изумрудами, рубинами, сапфирами и алмазами. Не будет ни страусовых перьев, ни шестичасовой церемонии. Короче говоря, был отменен ритуал, с помощью которого церковь демонстрировала, что по-прежнему жаждет светской власти. Альбино Лучани, прежде чем его приказания восторжествовали, пришлось выдержать долгие и утомительные споры с приверженцами ватиканских традиций. Лучани, который ни разу не употребил монаршее «мы», был настроен решительно: на смену монархическому папству с его аксессуарами мирского блеска и великолепия должна прийти церковь, отвечающая идеям ее основателя. «Коронацию» заменила простая месса. Вместо нелепо-пышной церемонии, во время которой покачивающийся в носилках понтифик уподоблялся какому-то халифу из арабских сказок «Тысячи и одной ночи», верховный пастырь спокойно и без всякой помпы поднялся по ступеням алтаря. Тем самым Лучани упразднил насчитывающую тысячу лет традицию и заставил церковь вернуться еще на несколько шагов по пути к Иисусу Христу.

Трехъярусную, формой напоминающую улей тиару заменил палий — наплечная накидка из белой шерсти. Монарх уступил место пастырю. Эра «бедной церкви» официально началась.

Среди двенадцати глав государств и других официальных представителей стран, прибывших на церемонию, были и те, встреч с которыми новый папа стремился избежать. Он особо просил своего государственного секретаря не приглашать на инаугурационную мессу руководителей Аргентины, Чили и Парагвая, однако департамент кардинала Вийо успел разослать приглашения, не проконсультировавшись прежде с Альбино Лучани. Список приглашенных сотрудники Вийо составляли, исходя из предположения, что предстоит традиционная коронация.

Поэтому на торжественной мессе, проходившей на площади Святого Петра, присутствовали генерал Видела из Аргентины, чилийский министр иностранных дел и сын президента Парагвая — представители тех стран, где к правам человека относятся с пренебрежением. Возмущенные их появлением в своей стране, итальянцы организовали демонстрацию протеста, во время которой было арестовано около 300 человек. Позднее Альбино Лучани упрекали за присутствие этих реакционеров на торжественной службе, однако критики не знали, что винить следует только кардинала Вийо. Когда в СМИ появились подобные обвинения, то Лучани на них ответить уже не мог, а Вийо хранил молчание.

На личной аудиенции после мессы Лучани, сын социалиста, который питал отвращение к фашизму во всех его разновидностях, не оставил у генерала Виделы ни малейших сомнений, что в этом отношении полностью унаследовал убеждения своего отца. Особенно он выражал свою тревогу о судьбах «los desaparecidos» — «пропавших без вести», — людей, тысячами исчезавших в Аргентине. Под конец 15-минутной аудиенции генерал начал жалеть, что не прислушался к ватиканским чиновникам, которые до последней минуты уговаривали его не приезжать в Рим на чествование нового папы.

Аудиенция с вице-президентом США Мондейлом прошла более гладко. Мондейл вручил новому папе книгу, составленную из первых полос пятидесяти американских газет, которые сообщали об избрании Лучани. Более продуманным подарком стал экземпляр первого издания книги Марка Твена «Жизнь на Миссисипи». Видимо, кто-то в госдепартаменте все же не зря получал свое жалованье.

Так начался понтификат папы Иоанна-Павла I — понтификат с четкими целями и устремлениями. Немедленно Лучани стравил друг с другом противоборствующие ватиканские группировки. Перед инаугурационной мессой он обратился к аккредитованному при Ватикане дипломатическому корпусу, и папские дипломаты явственно побледнели от страха, когда от имени всей Римско-католической церкви папа заявил:

У нас нет мирских товаров для обмена на рынке, нет у нас и экономических интересов, которые следовало бы обсуждать. Наши возможности для вмешательства в дела мира носят специфический и ограниченный характер. Они не служат помехой тем сугубо светским, техническим и политическим проблемам, которые имеют значение для ваших правительств.

В этом смысле наши дипломатические представительства при главах ваших государств, выступающих от лица мирских властей, вовсе не являются пережитком прошлого, а служат свидетельством глубокого уважения законной светской власти и говорят о нашей готовности всячески содействовать ей в решении общечеловеческих проблем.

Первая же фраза практически означала публично вынесенный смертный приговор корпорации «Ватикан». Оставалось лишь гадать, сколько дней и месяцев ей суждено еще просуществовать. На международных валютных и фондовых биржах в Милане, Лондоне, Токио и Нью-Йорке сказанное Лучани услышали и задумались. Если у папы слова не разойдутся с делом, тогда совершенно понятно — будут перемены. И перемены не сведутся к каким-то перестановкам и кадровым назначениям в Ватиканском банке и Управлении имуществом Святого престола, изменения будут гораздо масштабней и неминуемо затронут и сильно ограничат многие аспекты деятельности корпорации «Ватикан». Воротилы мировых финансовых бирж отлично понимали: верно угадаешь, в каком направлении пойдет политика Ватикана, и на этом можно будет сколотить миллиарды. Альбино Лучани задумал создать «бедную церковь для бедных». Что же он собирается сделать с теми, кто возводил богатую церковь? Как он намерен поступить со всеми накопленными церковью богатствами?

Своей скромности Лучани обязан рождением целого ряда недоразумений. Многие наблюдатели пришли к мысли, что этот явный праведник — человек простой, неискушенный, которому недостает дарований и культуры своего предшественника, Павла VI. В действительности же Лучани был куда богаче культурно и намного проницательней и по-житейски мудрее, чем Павел VI. Таланты этого выдающегося человека были таковы, что со стороны он выглядел совершенным плебеем. Это была простота, которая приобретается лишь немногими; простота, корнями уходящая в глубокую мудрость.

Странность этой эпохи еще и в том, что кротость и мягкость неизбежно принимают за признак какой-то формы слабости. Зачастую же они указывают в точности на обратное, на большую силу.