Лучезар упал на землю, казалось, от него не осталось и живого места.

Дана и Верея уже стояли у подъема на Арену.

— Сейчас!!!

— Нет, жди. У нас есть десять вдохов. Кейра уже успокоилась, ей осталось только нацепить амулет. Сейчас, если не встанет Лучезар, то она победит.

Как только ученица Восточного Вихря коснулась ногами земли, она тут же упала на колени, с трудом оставаясь в сознании.

Прошло семь вдохов.

Восемь.

Девять.

Лучезар схватился за рукоять воткнутого в землю Пламенного Июля и поднялся. Он был изранен и истощен настолько, что даже дыхание ему давалось с трудом и болью.

Но он не проиграл. Потому что все еще стоял.

Кейра увидев это лишь опустила голову.

С ее губ сорвался едва слышный шепот.

— Почти…

Она упала без сознания.

Теперь, уже не дожидаясь десяти вдохов на арену выбежали другие ученицы Восточного Вихря, которые подхватили Кейру и тут же одели на нее сдерживающий амулет в виде налобной повязки.

Лучезар улыбнулся и прошептал в ответ.

— Прекрасный бой, юная глава Восточного Вихря. Просто великолепный. Надеюсь, тебе было весело, сестренка Лилия.

Он не успел бросить взгляд на балкон, как тоже потерял сознание, лишь краем уха услышав, что победа все же у него.

Трибуны взорвались гомоном. Все обсуждали невероятную Кейру, а также небывалую выносливость Лучезара, который выдержал атаку седьмой ступени этапа Арконов.

В тот день князь Огневед впервые за историю всех посещенных им турниров захлопал. И эти овации предназначались его сыну.

Глава 49. По праву поединка

Ивор не беспокоился, даже его сердце ни разу не дрогнуло за Кейру, юноша просто верил. Ведь его подруга была, пожалуй, самым сильным и целеустремленным человеком из всех, кого он знал. Парень пришел в аккурат к тому моменту, когда Лучезар продемонстрировал всем Засушливый Март. Было не сложно сложить тот факт, что орудие–кладенец было «украдено» у Берканского княжества, с тем, что случайно услышал юноша от братьев Оземских.

Кейра не победила, хотя была предельно близка к тому, чтобы выйти в финал. Девушке здорово досталось, но другого способа вырвать победу она не увидела, также, как и не видел Ивор. Но он не хотел думать о том, как победить Лучезара, ведь его следующий противник — Вед Оземский. Объявили перерыв, до следующего боя у него было немного времени.

Однако, во время поединка он испытал некое восхищение по отношению к Лучезару. Он был всего на год старше Ивора, но показывал просто невероятные вещи. И в нем, в отличие от Кейры, не было божественной частицы или сущности элементаля. Тогда Ивор твердо решил, что очень хочет сразиться с Лучезаром. Так, чтобы от этого боя зависела его жизнь. Он хотел на себе испытать эту свирепую силу Плазменной Луны. Потому что знал, что только с сильным противником, можно достичь успехов в культивации.

Да, он гнался за силой. Теперь, утратив человечность юноша готов был признаться себе в том, что из–за подростковых чувств не мог сделать ранее. Сила привлекала его. Но не ради самой ее сути. Нужно было стать настолько недосягаемым в культивации, чтобы никто из ныне живущих не смог напрячь его с поручением. Чтобы больше никто не посмел сказать ему, что он, Небесная Искра, но недостаточно хорош, чтобы носить это имя. Чтобы ему хватило лишь одного взмаха руки, чтобы защитить то, что ему важно и дорого.

Каждый раз отныне, он готов будет вернуть слова в глотку любому, кто посмеет ожидать от него что–то только потому, что он якобы «сын бога».

Так в мыслях Ивор заметил, как вдалеке со своим братом что–то обсуждает его будущий противник, Вед.

«Вроде после этого боя они собирались воплотить свой план, что ж, не то чтобы я хотел ввязываться во всю эту кутерьму, но они оба мои будущие противники, посмотрим, что из этого выйдет».

С этими мыслями Ивор направился к палатам знахарей. На ходу у него родился абсурдный план.

На другой стороне трибун Арены Танцующего Пламени Вед смотрел на таблицу с участниками. Он мысленно уже присудил себе первое место, ведь практик льда на этапе Формирования Солнца не представляет для него угрозы, а с княжеским сыном он разберется сегодня.

Он поправил свой бежевый кафтан и шумно хрустнул шеей.

— Я заберу то, что по праву мое.

Лучезара определили в одну из самых больших и просторных палат. Его обмотали в холщовую ткань, предварительно обмазав заживляющей мазью из столетних духовных трав, а также отпоили одним из самых дорогих и качественных отваров. Поэтому он уже пришел в себя, но истощение и множество ран давали о себе знать. Он старался особо не двигаться.

Знахарь обещал, что до утра поставит княжеского сына на ноги и его энергия полностью восстановится, но это лишь в том случае, если он будет соблюдать рекомендации.

После зашла Лилия. Она озарила своим присутствием палату, словно ранний лучик солнца озаряет еще темный от ночи лес. Сегодня на ней было очаровательное красно–оранжевое платье, которое подчеркивало ее небольшую грудь и аккуратные бедра. Ее ключицы, полностью открытые, захватывали взгляд, а тонкая изящная шея являла миру изумрудное ожерелье, которое, впрочем, меркло перед ее восхитительными зелеными глазами. Волосы княжны были собраны в хвост, стянутый золотой ленточкой. Все в ее образе гармонировало и по праву воплощало в жизнь все фантазии любого человека, который слышал два слова «Пламенная княжна».

Лучезар слегка покраснел. Только рядом с ней он мог себе это позволить. Юноша хотел сказать, что считает милым то, что она посетила его после боя, но увы не нашел нужного тона и момента. Вместо этого начала Лилия.

— Ты был весьма хорош. — Сказала она сдержанно, блеснув ярко–зелеными глазами. — Очень жаль, конечно, что не убил ту девку. Но оно и понятно, даже я не ожидала, что она будет на стадии Аркона Лисицы.

— Ты же знаешь… я не убиваю без причины, тем более девушек.

Лилия грустно вздохнула. Ее огненная натура жаждала крови. Жаждала так, как не свойственно юной девушке, а тем более княжне. Нет, она не была безумна, напротив, девушка отличалась очень чутким и острым умом. Но так случилось, что она переняла отцовскую ярость и даже некую жестокость, которую он проявлял в молодости, сейчас он был спокойным и мудрым, по крайней мере на публике. Впрочем, девушка мастерски подавляла подобные вещи и являла их только перед братом, отцом и… своими игрушками.