В некоторой прострации я остался сидеть на диване. Такая сумма, да ещё разом, кого угодно выбьет из колеи. Интересно, сколько это будет в реальной валюте, если вывести из игры? Я рассчитывал, что мне максимум помогут рейд пройти, взяв с собой. Ни о какой награде даже мысли не возникло. Приятный сюрприз.

А вот интересно. Начислили мне 90 ДКП. То есть 90 000 тысяч золотых, по курсу, что он обозначил. Значит, итоговая цена ключа от запечатанного рейда 135к золотых. Тогда как на закрытом ауке Буревестники такой ключ выкупили за 167к. Разница в 20 %. Часть из неё можно объяснить тем, что этот рейд будет иметь всего одного босса. По крайней мере, так считает Арктур. В Лабиринте же сидят три штуки. То есть уценка по сравнению с ауком где-то 10 %. Вполне справедливая цена. Всё ж своим продаю, не чужим.

Довольный и немного обескураженный я снова направился на аукцион.

Следующая остановка — Корлэнд.

Решетов откинулся на спинку кресла и опустил Морфей Ультра со лба на глаза. DDVR очки премиальной категории на его лице практически не чувствовались. Светлый кабинет сменился вечерним лесом — одной из множества локаций, предварительно запрограммированных в приложение для видеозвонков и проведения конференций.

Это не был естественный лес с его буреломами, страшноватыми ободранными кустами, мхом, паутиной и неровной поверхностью. Нет. Вокруг Алексея раскинулся образцовый лес. Лес-чемпион. Лес-отличник, который закончил школу с золотой медалью, поступил в престижный ВУЗ и быстро двигался к руководящей должности в рамках своей экологической системы.

Каждое деревце искусно вылепили, разукрасили и поставили так, чтобы открывать живописный вид, где не встань. Причём поставили не сплошным частоколом, а на достаточном расстоянии друг от друга. Каждый кустик намеренно разместили в той или иной точке. Потом сверились с положением закатного солнца, которое слегка освещало всю эту картину, и навели финальный марафет — добавили запахи, шум качающихся ветвей, пружинящую почву под ногами.

До начала созвона с Михаилом оставалось ещё несколько минут. Идея продвинуть этого амбициозного товарища в центральный офис, которая изначально казалась Решетову удачной, всё больше убеждала учёного в обратном. Нет, Михаил поначалу рыл землю носом, выискивая сценарии, куда можно запихнуть подопытных для получения максимального количества данных. Создавать такие ситуации самостоятельно они так и не смогли — мешал вечно бдящий Демиург.

Вот только Михаил оказался не слишком смышлёным, что изначально казалось Алексею плюсом — меньше будет самовольничать. Когда же дело дошло до решения неординарной проблемы, требующей творческого подхода — поиска беглецов — админ сдулся. Он до сих пор изображал бурную деятельность, но в его отчётах лилось всё больше воды, и всё меньше конкретики.

Отсутствие необходимых данных бесило Решетова до судорог. Благо он смог использовать пункт 16.3, подпункт Б из статьи «Форс-мажор» Договора, который подписали все участники. Это хотя бы немного поднимало ему настроение.

Среди сотрудников ходили разговорчики, что Алексей пытается выслужиться, пытается пролезть в штаб-квартиру, на позицию повыше в Сиэттл, и он знал о такой болтовне. Вот только все эти молодые грызуны гранита науки не понимали, что Решетову было плевать и на карьерный рост, и на деньги, и на сопутствующие преференции.

Его интересовала исключительно наука в чистом её виде. И если для её развития нужно было немного запачкать руки… Эту цену он готов был заплатить в любой день.

Взять хотя бы Отряд 731. Его учёные вошли в историю, в качестве ужасных чудовищ, однако опыты японцев принесли миру кладезь ценной информации по биологическому оружию, кровопотере, обморожению, венерическим заболеваниям, ожогам и поражению электричеством. Потому что наука требовала с человечества суровую плату. И каждый шаг вперёд оно оплачивало кровью.

Решетов развернулся, подставляя лицо тёплым лучам солнца. Вдохнул запах полевых цветов, растущих на краю этого леса, и закрыл глаза.

По сути капсулы уже были готовы к массовому производству. Ему приходилось фальсифицировать отчёты, чтобы продлить исследования. Относительное замедление времени оказалось хорошим подспорьем для этих целей. Боссы загорелись коммерческим потенциалом этой идеи, и охотно финансировали разработку, а также продлевали сроки.

Их жадные умишки оказались не способны распознать весь потенциал этой задумки. Какая в задницу разница сколько субъективного времени проведёт в игре очередной подросток?! Как насчёт использования ОЗВ для космических полётов, чтобы не погружать в крио-сон космонавтов? Как насчёт медицинского применения для реабилитации и лечения тяжело больных или в качестве паллиативной помощи безнадёжным пациентам?

Как и всегда, когда его мысли затрагивали эту идею, они автоматически вытягивали из памяти учёного его сестру. Наследственное генетическое заболевание превратило её последние месяцы в настоящую пытку. Она кричала от боли. Не помогали даже анальгетики.

Что если бы во всех больницах стояли капсулы Оберон с функцией ОЗВ? Что если бы Ника провела эти дни, не смотря в потолок, а гуляя по виртуальным лесам? Загорая на иллюзорных, но вполне реальных для её мозга пляжах? Дни, растянутые с помощью субъективного времени в десятки раз? Дни, в которых не было бы и следа боли.

Разве возможность скрасить последние часы больных в терминальном состоянии не достаточная причина, чтобы заплатить любую цену? Что по сравнению с мучениями сотен тысяч человек какая-то дюжина неудачников? Две дюжины? Три? Ничего. Пыль.

В стороне раздался смущённый кашель.

Алексей резко развернулся на пятках и заметил Михаила. В этой реальности тот использовал аватар, лишь отдалённо похожий на свою реальную внешность. Прибавился десяток сантиметров роста. Пропали следы раннего облысения, как и жёлтые зубы. Скулы выступали более остро. В общем, админ использовал оболочку, которая выглядела так, как он мечтал выглядеть, но никогда бы не смог.

Новоприбывший стоял в стороне и потирал руки, как и всегда, когда нервничал. Это означало отсутствие хороших новостей.

— Излагай, — сухо произнёс учёный.

— Седьмой продолжает поиски. Отсутствие игровых имён и выбранной беглецами расы усложняет процесс.

— Я всё это слышал в прошлый раз, — в голосе Решетова возникли рычащие нотки. — И в позапрошлый.

— Что я могу поделать?! — с ноткой визгливости ответил Михаил. — Я продолжаю подгонять этого дефективного, но всё без толку.

— Видимо, он недостаточно замотивирован, — Решетов хрустнул костяшками. — Ещё раз объясни ему, что находится на кону. Если он не даст результатов в скорейшем времени, оборви любой контакт с его сыном.

— Это нарушит нашу с ним договорённость… — неуверенно отозвался админ.

— Наш уговор соблюдается лишь до тех пор, пока он приносит пользу. И поскольку всю информацию по феномену срыва с него мы уже собрали, у него больше не осталось козырей, чтобы навязывать нам свои условия. Если он хочет и дальше иметь возможность разговаривать с сыном, а также получать оговорённые суммы, пусть потрудится. Хорошенько, мать твою, потрудится! — голос учёного не повысился, а наоборот опустился до минусовой температуры.