Я же всматривался и вслушивался, постепенно начал слышать не только шорох ног и стук копыт, но и что-то иное, я бы назвал это… нет, чужаки всегда были немыми, никогда я не слышал от них ни звука, а теперь…

Хотя понятно, тогда гнали крохотные группы, а сейчас толпу, нужна координация. Вот сейчас слышу предельно низкие звуки и даже понимаю, кто-то из чужаков распределяет, кому где бежать и что делать…

Я вздрогнул: кому где бежать?.. Но как я понял?.. А вон тот прогудел, что с его стороны самцы сбиваются в группу, могут попытаться вырваться, он будет начеку, но хорошо бы сюда еще одного…

По спине прокатилась волна обжигающего жара. Язык мне знаком, понимаю, понимаю каждое слово, понимаю… хотя никогда-никогда не слышал.

В памяти не всплыло, а выпрыгнуло насчет дара говорить с филигонами. Это что же, козлоногие твари и есть те самые филигоны, о которых упоминал кто-то из предков герцога Готфрида? Неужели он достаточно плотно общался с этими тварями, если сумел узнать их язык, а потом в виде дара передать мне?

Толпа из-за огромности и двигается все так же медленно, чужаки носятся вокруг, как стремительные водомерки по воде пруда, все видят, все замечают, схватывают любое движение, любой жест.

Я снова и снова вслушивался в их язык, но ничего, кроме команд, окриков, указаний, кому что делать…

Лорд Робер покряхтел рядом, не решаясь прерывать мои государственные мысли.

— Ваше величество…

— Да?

— Может быть, — проговорил он с неловкостью, — можно с ними вступить в переговоры? Вдруг у нас есть что-то такое, что им ну позарез?.. Я понимаю, конечно, люди с неба, что им нашенское добро, у них все лучше и больше, ну а вдруг? Я слышал, вы давали такое задание сэру Рокгаллеру, но он что-то пока ничего не придумал.

— Хотелось бы, — ответил я честно, — я вообще-то переговорщик еще тот!.. Даже себя могу уболтать, хотя я такая недоверчивая скотина… Но дело в том, что эти твари убивают сразу.

Он вздохнул.

— Да уж… Как они понимают, что человек идет драться?

— Как-то чувствуют, — ответил я. — Магия или что-то еще… А еще они настолько зоркие, что даже и не знаю, как скрываться!.

— Скрываться, — сказал он с тоской. — Даже не знаю… Как красиво сэр Кернешир повел свой отряд в лобовую атаку! Гордая гибель…

Я зыркнул хмуро.

— Одобряете?

Он покачал головой.

— Отчасти. Это наша рыцарская суть. Но я уже стар и понимаю, врагу только это и надо.

— Вот-вот, — сказал я с жаром, — лорд Робер, ваши слова уж и не знаю какой бальзам на мое раненое сердце!.. Нам нужно победить, а не показать себя красиво перед зрителями.

Он спросил невесело:

— И что вы надумали, ваше величество?

— Заметно?

— Вообще-то да, — ответил он. — Для тех, кто вас знает.

— Боюсь, — сказал я, — эти твари всех нас в какой-то мере знают. Или чувствуют. Именно чувствуют, кто испугается, а кто бросится в бой.

Он сказал быстро:

— Первых они ловят, а отважных убивают?

— Верно, — сказал я. — Похоже, сэр Робер, мы с вами нащупали нечто такое, что хотя бы понять можно.

Он посмотрел на меня живо заблестевшими глазами.

— Ваше величество, я боюсь даже представить, что вы задумали.

— Я еще ничего не задумал, — запротестовал я. — Или вы этот, как его, что прибыл сюда на Маркусе наши мысли читать?

Он грустно усмехнулся, во взгляде проступила укоризна.

— Ваше величество… Когда вы не скрываетесь, у вас очень откровенное лицо. Если вас не поймать, когда брешете нарочито, а вот так… Ваше величество! Не вздумайте… Они нас еще не победили. Еще успеем побарахтаться.

Я запротестовал:

— Да что я задумал?

— А сами еще не поняли? — спросил он. — Явно насчет того, чтобы прикинуться испуганным. Дескать, сможете подобраться ближе и вдарить.

— Тихо, — велел я, — пора.

— Ваше величество?

— Испуганным я уже прикидывался, — признался я, — но не уверен, что подействовало именно это.

Толпа внизу постепенно растягивается из-за узости дороги между двумя косогорами, я приподнял ладонь, напоминая всем, что ударим только сзади, не сметь выдавать свое присутствие.

Очень медленно толпа, хоть и свирепо подгоняемая, протянулась через сужение дороги, снова раздвинулась, показался конец, следом бегут с десяток чужих, которых я уже ассоциирую с филигонами… упал еще один из пленных, его добили быстро и жестоко.

Рука инстинктивно потянулась было к луку, но в прошлый раз с ним пошло не так, я передумал и ухватился за рукоять молота.

— Начали, — сказал я страшным голосом. — В атаку!..

Вдали густые кусты распахнулись, рыцарская конница на свирепо храпящих тяжелых конях выметнулась в галоп, впереди сэр Кенговейн с опущенным для удара копьем, на ветру трепещет светлый лоскуток, явно платок любимой женщины, сам выглядит красиво и страшно.

Я вскочил в седло. Сэр Робер, Альбрехт и все знатные, что находились при мне, послали коней со всевозможной скоростью. Кто-то поравнялся и начал опережать, у меня задача не врезаться первым, справа и слева колышется длинная щетина толстых копий с острыми стальными наконечниками, земля гудит все громче, кони ускорят и ускоряют бег.

Я выхватил взглядом чужака, что показался чуточку крупнее других, указал на него.

— Беру этого!.. Подстрахуйте, если что.

Арбогастр наращивал скорость, я выждал и на полном скаку метнул молот. Филигон моментально обернулся на звук распарываемого воздуха. Мне казалось, легко мог отпрыгнуть, даже отступить в сторону, однако остался, лишь вперил в меня взгляд огромных выпуклых глаз и, как мне показалось, задержал дыхание и напрягся.

У меня похолодели внутренности в ожидании. Молот ударил ему в грудь, сбил с ног и швырнул на каменный косогор. От страшного удара вздрогнули, растрескались и обвалились крупные валуны.

Тяжелые глыбы с грохотом рушились на упавшего чужака, он на какое-то время полностью скрылся под ними, затем те зашевелились, раздвинулись.

Я услышал яростный вскрик сэра Робера. Еще двое рыцарей, опережая сюзерена, бросились с обнаженными мечами на поднимающегося чужака.

Я увидел только смазанное движение его рук, раздался звон и лязг сминаемого металла. Рыцарей разбросало в стороны. Филигон поднялся во весь рост, но в этот момент молот снова со страшной силой ударил в грудь и впечатал в груду камней.

Мне послышался треск костей. Филигон тяжело ворочался, выплевывая желтую кровь. К нему пустили коней Альбрехт, Норберт и барон Келляве. Над головой барона взлетел тяжелый топор, но крикнуть я не успел, тот с силой обрушился на голову чужака.