Волна жаркого воздуха коснулась даже моего лица, я кивнул, позволяя приступать к допросу третьей степени, — красивый эвфемизм на такое простое бесхитростное слово «пытки».

Солнце в зените, над всем обширным болотом чистое небо, синее и безмятежное, ему все равно, что люди, что муравьи там внизу. Я подставил лицо теплым лучам, в голове неясное томление, предвестник зарождения умных мыслей, которые сперва долго маскируются под простенькие или совсем уж глупенькие, чтобы не поймал и не заставил работать.

Многие странности, кажется, начинают укладываться в некую причудливую мозаику, но у меня озноб по коже, слишком уж все невероятно. Но если предположить, то да, все сходится.

Только предположить такое слишком уж дико.

Я вздохнул и начал загибать пальцы.

Первое, это сам Маркус и прилетевшие на нем филигоны — иногда мне кажутся еще примитивнее нас, землян. Хотя, может быть, это потому, что ожидаю от них чего-то запредельного, но, с другой стороны, и должно быть беспредельное! Ведь Маркус беспределен?

Почему же действия филигонов такие… объяснимые? Нет, я даже не строю догадки, зачем понадобились люди в качестве пленных или рабов, однако разве наука и технологии не в состоянии решить подобные проблемы без этого примитивного подхода?

Для каких бы научных целей люди ни понадобились, но для этого не нужно гнать звездолет в непонятные дали, чтобы нахватать, как дикари, толпу пленных и что-то с ними делать.

В крайнем случае достаточно было бы одного, чтобы снять с него все данные, оцифровать, а затем с цифровой копией проводить эксперименты.

А так… дикари, настоящие дикари! Я с силой потер обеими ладонями лоб, потом уши. Этот пленник кое-какие построения поколебал, но что-то и укрепил. Возможно, умнее всего вернуться к идее, что филигоны — просто животные, обогнавшие нас в развитии. Это не только льстит самолюбию, но и похоже на правду.

Хотя, конечно, остается не сброшенным со счета и вариант, что филигоны как-то откопали этот звездолет либо сам вылез из-под земли. Работают же в недрах Южного материка автоматические заводы, выпуская баггерам детали на замену!

Такое может быть, хотя кажется слишком простым объяснением. Хотя у нас же получается иногда воспользоваться техникой Древних, почему отказываю им?

Конечно, в такое легче поверить, потому что не могу и не хочу даже воображать существ выше человека не по знаниям, а по биологическому классу!

Вполне возможно, их инстинкт развит до такой степени, что, не переходя в разум, способен воспринимать на подсознательном уровне многое из того, что недоступно даже ученым с их могучей техникой исследования и всему аппарату научно-исследовательской мысли!

А возможно, эти твари создали Маркус, как муравьи, не являясь разумными, создают свои совершеннейшие муравейники с их подземными грибными садами, зимним содержанием муравьиных коров-тлей, развитым скотоводством и выведением новых сортов растений?

Кажется, от сердца чуточку отлегло. Да, это многое объясняет. Ну, а что филигоны такие быстрые, ловкие и сильные… ну, возможно, у них там гравитация выше, потому мускулы крепче, как и все, начиная от скелета и заканчивая сухожилиями.

Правда, скорость реакции просто безумная. Гравитация ее не объясняет. Да и размеры… При высокой гравитации филигоны были бы размером с мышей. Ну, пусть с крыс, а они почти ровня человекам, что рядом с ними просто улитки…

Я заходил в барак время от времени, задавал филигону те же вопросы и, не получив ответа, уходил, разрешая слегка усилить дознание и допытывание. А потом уже и не слегка, время не ждет.

Еще в самом начале после первых же ударов по чувствительным местам его перекосило, кожа лица затряслась, пошла из стороны в сторону, он распахнул рот с острыми хищными зубами… Крика мы не услышали, явно за пределами нашего слуха, но, судя по нему, он кричит, и кричит просто дико.

Сэр Робер гадливо поморщился.

— Какой же он воин?..

Однако, кроме крика, так ничего от пленного и не добились, хотя дознаватели, злобно пыхтя, вымещают на нем всю ярость за погибших товарищей.

К вечеру сэр Робер начал посматривать с уважением.

— Крепок, — произнес он с неохотой. — Орет, но все-таки не говорит.

— Да, — согласился я. — Такое мне понятнее, чем выдерживать пытки с каменным выражением лица.

— А еще и улыбаться, — добавил сэр Келляве. — Презрительно! Есть такие, сам видел.

— Или насмехаться, — сказал и Рокгаллер. — Это вообще герои.

Я всматривался в лицо дико кричащего филигона, в какой-то момент тончайшими струйками брызнула ярко-оранжевая кровь, это на миг приоткрылись поры на висках, но тут же организм заживил раны, только сам филигон дышит еще чаще и выглядит не просто изнуреннее, но и заметно исхудавшим.

— Продолжайте, — велел я жестоко. — Ресурсы у него вряд ли бесконечны.

Лорд Робер переспросил:

— Ресурсы?

— Ресурсы организма, — пояснил я. — Видите, худеет?.. Скоро-скоро это кончится.

Я ушел к себе в шатер, но буквально через четверть часа полог отлетел в сторону, сотник Норберта Джек Сломанная Стрела влетел вовнутрь растрепанный и с отчаянными глазами.

— Ваше величество! Несчастье!

Я подхватился, инстинктивно ухватился за рукоять меча.

— Что еще?

Он выпалил:

— Пленный умер!.. Но, клянусь, мы его даже не трогали! Как вы ушли, так он и остался.

Я сказал резко:

— Пойдемте.

Он с несвойственной ему торопливостью заспешил следом, время от времени забегая то справа, то слева. На лице его было такое виноватое выражение, словно из-за него рухнет спасение мира.

А может, из-за него и рухнет, подумал я зло, но смолчал, вбежал в барак и замер на пороге, глядя на повисшее тело филигона. Собственно, сильно провиснуть ему не дали туго натянутые веревки, но все же слегка обвис, а голова совсем уж бессильно опустилась на грудь.

— Точно не прикидывается? — спросил я.

Он вздрогнул.

— Зачем?

— Чтоб ты подошел пощупать ему лоб, — ответил я, — а он сразу же…

Он охнул.

— Да что он может сделать?

— У него язык, — напомнил я, — как змея. Может моментально выбить тебе глаза, а то и удушить, ухватив за горло.

Он сказал в нерешительности:

— Вряд ли прикинулся…

Я подошел ближе, все-таки он прав, филигон мертв. Его температура тела выше нашей, но заметно остывает с каждым мгновением.

— Расчлените, — велел я. — Нет-нет, не снимая веревок!.. И сожгите тело. Я не хочу проверять возможности их регенерации.