– Вы можете верить мне, досточтимый Саддам-Юсуф, – Нохчий покосился на Ралусина: – А кто это безбородый?

– Это Илья, мой охранник, – сделал небрежный жест муфтий. – Мне не хотелось отправляться сюда одному.

– Он имеет отношение к нашему делу?

– Никакого.

– Угу, – понимающе кивнул чеченец и посторонился: – Что же вы стоите у порога? Входите, прошу вас. Будете дорогими гостями! Сейчас велю сварить горящего чая, сластей подать, мяса поджарить.

– Это будет хорошо, Идрис. После трех пересадок и ядовитых гамбургеров мы сильно проголодались. Ты ведь не откажешься от хорошего куска мяса, Илья?

Ралусин уловил в словах старика уже знакомое легкое ехидство, удивленно оглянулся на него, буркнул что-то вроде: «Почему бы и нет?».

– Он у нас христианин, – снисходительно пояснил Саддам-Юсуф.

– А-а, – расхохотался чеченец. – Входите в дом, уважаемые. Гость на пороге – честь для хозяина. Проходите.

Обедали они на полу, сидя на коврах возле богатого дастархана, в котором Рукисин сильно подозревал обычный кухонный стол с коротко подпиленными ножками. Хозяином чеченец и вправду оказался щедрым. Для нежданных гостей он выставил большие тарелки с халвой, шербетом, курагой на украшенных чеканкой серебряных подносах. Тушеное в густом соусе мясо плавало в глубоких фарфоровых пиалах, красная рыба и горки икры лежали прямо на плоских лепешках. Можно было бы подумать, что они находятся не современном доме, а в юрте где-то среди поволжских степей – если бы не электрический чайник, из которого Идрис и подливал горячий напиток то Илье, то уважаемому шейху.

– Надеюсь, Идрис, ты приютишь старика на пару дней? – поинтересовался муфтий, дождавшись, пока Ралусин опустошит свою пиалу и выпьет пару чашек чая, закусывая его рассыпчатой халвой. – Обратные билеты у меня только на послезавтра, а селиться в здешних гостиницах мне глубоко противно. Один их вид вызывает омерзение у истинного мусульманина.

– Разумеется, досточтимый Абдо Саддам-Юсуф, – кивнул чеченец и хлопнул в ладоши, громко крикнув: – Саид, ты меня слышишь?! Иди сюда! Вели очистить левую спальню на втором этаже и перестелить постель. Наш дорогой гость останется у нас на два дня. И выдели кровать для его телохранителя. И закрой на сегодня подвал на ключ.

– Сделаю, бей, – кивнул худощавый смуглый мужчина с редкой бородкой в две ладони длиной.

– Илья, иди, проверь мою комнату, – кивнул шейх.

– Вы мне не доверяете?! – возмутился Нахчий. – Как вы можете, уважаемый Саддам-Юсуф! Разве я давал…

– Иди-иди, – повторил Ралусину муфтий и офицер поднялся со своего места.

– Вы оскорбляете меня, Абдо Саддам-Юсуф, – сухо сообщил чеченец.

Муфтий промолчал, провожая своего охранника взглядом и только после того, как за Ильей закрылась дверь, спросил:

– Насколько правдиво твое обещание, Идрис? То самое, о котором говорили твои доверенные посланники.

– Мое обещание? – чеченец протер согнутым пальцем усы, отпил немного чаю. – Простите меня, уважаемый шейх. Вы были правы, отослав русского. Ему не стоит об этом слышать.

– О чем, Идрис? – муфтий достал из кармана четки. – О чем? Прихожане смогли собрать на благие цели миллион долларов и вопрос моей совести решить, на что будут потрачены эти немалые деньги. На посрамление неверных путем страшной кары, либо на строительство новых мечетей во имя Аллаха.

– Вы должны отдать их мне, досточтимый Саддам-Юсуф, – сглотнул чеченец, – мне… И тогда весь мир содрогнется, увидев, насколько страшен может быть гнев Аллаха на отринувших его учение. Огонь небесный обрушится на их жилища, он превратит в пепел тела язычников, он уничтожит их души, недостойные иной участи, кроме гибели.

– Небесный огонь? – шейх сжал кисточку чет, легко погладил ею себя по щеке. – Это похоже на богохульство. Откуда ты можешь взять огонь небесный? Ты желаешь уподобиться Аллаху и обрушить на Землю Солнце или уронить на нее комету?

– Ну что вы, уважаемый, – удивился такой странной интерпретации чеченец. – Добытый мною огонь имеет вполне земное происхождение.

– Вот как? – муфтий опять начал перебирать четки. – Может быть, ты смог добыть несколько армейских огнеметов и надеешься пострелять из них по прохожим на улицах? Огнемет тоже можно назвать огнем небесным, и он тоже способен испепелять тела и души язычников. Но стоит ли он нескольких новых мечетей, которые можно построить на пожертвования правоверных мусульман?

– Стоит, уважаемый Саддам-Юсуф, стоит, – кивнул Нахчи. – Добытый мною рукотворный огонь испепелит не единицы неверных. Он покарает миллионы.

– Ты говоришь страшные вещи, Идрис, – нахмурился мулла. – Очень страшные. И если это тот огонь, о котором я думаю, то не лучше ли зажечь его здесь, в логове шайтана, среди его возлюбленных детей? Москва далеко, но если огонь полыхнет над Астраханскими землями, то многие и многие из правоверных покинут этот мир, а тысячи и тысячи не смогут больше ступить на землю своих предков, поскольку она сама станет смертью. Я не хочу превращать в светящуюся пустыню степи, среди которых я рос, в которых я родился.

– В пустыню превратится только Москва, уважаемый Саддам-Юсуф, – плотоядно улыбнулся чеченец. – Миллионы неверных превратятся в дым, а древние поволжские земли навсегда станут свободными. Вы сможете резать русских, как сорную траву, и ни одна крыса не посмеет поднять голос в их защиту. Что касается логова шайтана… Что же, уважаемый Саддам-Юсуф, настанет и его очередь. Зеленому знамени пророка предрешено взметнуться над всей планетой, и я могу приблизить этот великий час сразу на много лет.

– Ну что же, если речь идет о язычниках… – во время короткой паузы стало слышно, как костяшки чет негромко стукают друг о друга. – По доллару за нечестивую душу… Это не очень дорого, мой дорогой Идрис. Но если жертв окажется меньше миллиона, тебе придется вернуть наши деньги.

– Я предполагаю, Аллах располагает, досточтимый Саддам-Юсуф, – очень вежливо поклонился чеченец. – Но неверные любят скрывать своих мертвых. И они далеко не всех смогут найти. Пусть будет полмиллиона, или я верну незаслуженно взятые деньги.

– Я соглашусь с тобой Идрис… – шейх вскинул четки, привлекая внимание. – Но предупрежу об одном. Если огонь спустится на Астрахань, если он заденет приволжские или прикамские земли… Ты станешь смертным врагом всех правоверных, которые хоть немного прислушиваются к моим словам. И для тебя не будет покоя ни в жизни, ни в смерти.

– Да будет так, досточтимый Абдо Саддам-Юсуф, – согласился Нахчи. – Но когда я смогу получить деньги на свою священную борьбу? Я как-то не заметил при вас чемоданов.

– Ты считаешь своих соотечественников полными дикарями, – усмехнулся муфтий, сунул левую руку в правый рукав и вытащил на свет небольшую пластиковую карточку. – Вот они. Ты можешь получить их наличными или перевести на счет. Достаточно знать код.

– Не сочтите за недоверие, уважаемый, – склонил голову чеченец, – но мое дело нуждается в срочной поддержке. Не можем ли мы сделать перевод прямо сейчас?