Исследователи из Международного университета Махариши обучили методу трансцендентальной медитации тюремных заключенных. Спустя четыре месяца заключенные, занимающиеся TM, продемонстрировали меньше симптомов травм, тревоги и депрессии по сравнению с теми, кто проходил стандартные тюремные программы. У них также наладился сон, и они воспринимали свои дни менее напряженными[252].

Другой пример: подростковые годы, наполненные тревогой, могут стать началом развития депрессивных симптомов. В 2015 году 12,5 % жителей США в возрасте от 12 до 17 лет столкнулись хотя бы с одним случаем тяжелой депрессии в предыдущем году. Это примерно три миллиона подростков. В то время как некоторые из более очевидных признаков депрессии включают негативное мышление, жесткую самокритику и так далее, порой признаки принимают скрытые формы, например бессонницу, затрудненное мышление или проблемы с дыханием. Программа внимательности, разработанная для подростков, снижала явную депрессию и подобные скрытые признаки даже через шесть месяцев после окончания курса[253].

Эти исследования, какими бы привлекательными они ни были, нуждаются в репликации, а также улучшении метода исследовательской модели, чтобы удовлетворить строгие медицинские стандарты рецензирования. Тем не менее для человека, страдающего приступами депрессии, тревоги или боли, MBCT (и, возможно, TM) дает возможность облегчить страдания.

Затем возникает вопрос, могут ли MBCT или альтернативные формы медитации облегчить симптомы других психиатрических заболеваний. Если да, какие механизмы объясняют это?

Давайте вернемся к исследованию MBSR, проведенному Филиппом Голдином и Джеймсом Гроссом из Стэнфордского университета, в котором изучались люди с социальной тревогой (мы рассматривали ее в главе 5). Социальная тревога, способная принимать любую форму — от боязни сцены до застенчивости на встречах, оказалась удивительно распространенной эмоциональной проблемой. Ей подвержены более чем 6 % населения США, или 15 миллионов человек[254].

После восьминедельного курса MBSR пациенты сообщили о снижении чувства тревоги, что было хорошим знаком. Но вы можете вспомнить следующий шаг, который делает исследование более интересным: также проведено сканирование мозга участников, во время которого они занимались медитацией внимательности к дыханию. Так, они могли управлять эмоциями при прослушивании тревожных фраз вроде «Люди всегда осуждают меня» — одним из распространенных страхов во внутреннем диалоге среди пациентов с социальной тревогой. Пациенты сообщили о снижении тревоги при прослушивании таких эмоциональных триггеров. В то же время активность мозга сократилась в миндалевидном теле и возросла в участке, отвечающем за внимание.

Этот взгляд на лежащую в основе активность мозга может свидетельствовать о необходимости будущего исследования на тему того, как медитация помогает решать психические проблемы. В течение нескольких лет (по крайней мере, на момент создания этой книги) Национальный институт психического здоровья (NIMH), главный источник финансирования исследований в этой области, отклонил исследование, которое основывалось на старых категориях психиатрии, указанных в Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам (DSM).

В то время как психические расстройства вроде депрессии в ее различных формах указаны в DSM, NIMH поддерживает исследования, которые направлены на особый ряд симптомов и связанные с ними участки мозга — не категории DSM. В связи с этим нас интересует, предполагает ли открытие исследователей из Оксфорда, что реактивное миндалевидное тело может быть в большей степени задействовано в этой подгруппе, устойчивой к лекарствам, чем в других группах, участники которых периодически испытывают депрессию.

Пока мы размышляем над будущим исследованием, осталось еще несколько вопросов. В чем заключается конкретная практическая польза внимательности по сравнению с когнитивной терапией? Какие расстройства медитация (включая ее использование в MBSR и MBCT) облегчает лучше, чем стандартное современное психиатрическое лечение? Следует ли использовать эти методы наряду со стандартными вмешательствами? И какие конкретные виды медитации лучше остальных помогают облегчить психические проблемы и какие именно? Раз уж мы оказались здесь, какие нейронные связи лежат в основе?

На данный момент ответов на эти вопросы нет. Мы ждем развития событий.

Вспомните, как 11 сентября 2001 года самолет врезался в Пентагон, едва не затронув Стива З. и превратив его офис в море обломков, пропахшее сожженным топливом. Когда офис был восстановлен, Стив вернулся за тот самый стол, за которым сидел 11 сентября. Но чувствовал он себя довольно одиноко — многие из его коллег погибли при взрыве.

Стив вспоминает свои чувства: «Мы были полны ярости: “Эти ублюдки, мы найдем их!” Это было жуткое место, кошмарное время».

Его тяжелое посттравматическое стрессовое расстройство было кумулятивным. Прежде Стив служил на фронте и участвовал в операции «Буря в пустыне» и войне в Ираке. Катастрофа 9/11 обострила травму, которая уже имелась.

Гнев, отчаяние и сверхбдительное недоверие охватили его на долгие годы вперед. Но если кто-нибудь спрашивал Стива, как идут дела, он всегда отвечал: «Все в порядке». Он пытался успокоить себя алкоголем, изнурительными пробежками, встречами с семьей, чтением — словом, всем, чтобы взять себя в руки.

Стив был близок к самоубийству, когда обратился за помощью в Госпиталь Уолтера Рида, вылечился от алкоголизма и медленно начал продвигаться по пути к выздоровлению. Он разобрался в своем состоянии и согласился посещать психотерапевта, который рассказал ему о медитации внимательности. Стив до сих пор посещает консультации.

Через два-три месяца, проведенных в трезвом состоянии, он присоединился к местной группе, проводящей практики внимательности раз в неделю. Первые несколько раз Стив нерешительно заходил, осматривался, видел, что «это не мои люди», и уходил. Помимо прочего, он испытывал клаустрофобию в замкнутых пространствах.

Когда он наконец-то смог пройти короткий ретрит по медитации внимательности, он почувствовал, что медитация помогла ему. В особенности сработала практика любящей доброты — реальный способ испытать сострадание к себе и другим людям. Благодаря практике любящей доброты он почувствовал себя «вновь дома» — это напомнило ему детские годы с друзьями. У него появилось чувство, что все будет хорошо.