Телеги катились резво, возницы не давали лошадям скучать. Низины сменялись холмами, дубовые рощи, напоминающие о Засеке – сосновыми борами. Рыжий пропадал в зарослях, шарил по кустам, пугая птиц, затем возвращался. Олен изо всех сил изображал бдительного охранника. Грозно таращился по сторонам, якобы высматривая опасность, руку не убирал далеко от меча.

Анер мучился от похмелья и зноя, скрипел зубами, но терпел. Часто и жадно пил из висящего у седла меха, смачивал лицо. Охранники, ехавшие лежа на телегах, то и дело по одному, по двое соскакивали и убегали в лес. Не отставали от них мрачные возчики. Возвращались быстро, но еще более зеленые, чем раньше.

Обоз не остановился даже в самое жаркое время, когда солнце повисло прямо над головами, а тень, как показалось, исчезла даже из-под густых деревьев. Проехали замок, лежащую около него деревню, а еще примерно мили через две показалась граница двух графств.

Дорогу перегораживала хитрая конструкция из двух пар козел, толстого бревна, лежащего на них, и веревки с грузом на конце. Около козел, лежа прямо на земле, дремали стражники в желто-синих гербовых туниках Гедока.

При виде обоза они повскакали на ноги, в руках появились короткие бердыши.

– А в засадах еще лучники сидят, – Анер мрачно сплюнул на землю. – Эх, как любит местный граф деньги…

– Доброй дороги, милостивые мессены, – изрек один из стражников, на чей шлем было накручено что-то, напоминающее очень долго бывшую в употреблении половую тряпку. – Приветствуем вас на границе привольного Гедока. Извольте заплатить пошлину – по три кроны с телеги, и по одному – с человека.

Купец заскрипел зубами, но полез в висящий у пояса кошель.

– А куда пойдут деньги? – спросил Олен, разглядывая лица стражников, выражающие утомление от жары.

– На то, чтобы защищать вас от разбойников, – наставительно ответил хозяин «половой тряпки».

Анер расплатился. Предводитель стражников махнул рукой, двое его подопечных подскочили к конструкции, потянули за веревку. Бревно качнулось и неожиданно легко поднялось. Олен пришпорил Кусаку и первым проехал мимо гедокских вояк. Закрутились колеса телег.

– От разбойников, как же, – пробормотал купец и сплюнул еще раз, – на пропой всякой швали, что местный граф нанимает на случай войны с Безарионом. А грабители в лесах жируют, клянусь печенкой Аркуда! Их тут столько, что между собой за удобные места дерутся.

Олен поежился, подумал, что если это правда, то придется махать мечом целый день. Но вопреки мрачному прогнозу, до самого вечера они не встретили никого, кроме нескольких обозов. Проехали два больших селения, обнесенных частоколами, а на ночь встали на круглой поляне, в центре которой виднелось пятно кострища.

– Это место хорошее, не раз проверенное, – сказал Анер, сползая с конской спины. – Там есть родник…

Возчики неспешно распрягали лошадей, охранники переползали с телег на землю. Тьма надвигалась на поляну со всех сторон, маленький костерок не мог с ней бороться. Над огнем булькал котелок, от него полз запах кулеша.

Олен расседлал Кусаку, привязал его к одной из телег. Проверил, достаточно ли овса в торбе и пошел к костру, где расположился Анер, с удовольствием исполняющий роль кашевара.

– Надо решить, кто из вас когда будет дежурить, – сказал он, пробуя кулеш, – ах, горяч… но сейчас будет готов…

– Мне лучше под утро, клянусь Селитой, – проговорил Олен, усаживаясь рядом с Саттией.

– Отлично, – она кивнула. – Тогда за мной первая половина ночи.

– Вот и славно, – купец кивнул и, приспустив рукав, снял котелок с огня. – Налетай, кто еще живой…

Сидящие по другую сторону костра возчики и охранники одарили Анера мрачными взглядами, кое-кто отвернулся. Кулеш, сытный, наваристый, с кусочками сала и хрящами, подъели вчетвером. Рыжий заинтересовался, подошел, но когда ему сунули ложку под нос, презрительно фыркнул и отвернулся.

Покончили с едой, Бенеш принялся мыть котелок. Олен расстелил плащ рядом с огнем и улегся. Некоторое время лежал, глядя в далекое, темнеющее небо, где выделялось состоящее из пяти белых звезд созвездие Короны и висящий в зените Дракон с пунцовым, злым глазом, а потом…

…обнаружил себя сидящим.

Пропал ночной лес, потрескивающий костер, исчезли голоса переговаривающихся возчиков. Им на смену пришел огромный зал, солнечные лучи, бьющие через высокие и узкие окна.

Из стен выступали штуки, похожие на прямые и гладкие стволы, белые и желтые клетки занимали пол. Сам Олен сидел в большом кресле с высокой спинкой. Оно, в свою очередь, стояло на возвышении, застланном блестящей золотистой тканью. По углам его застыли четверо воинов в похожих на чешую доспехах и с обнаженными мечами. Вдоль стенки справа, где не имелось окон, толпились люди – сплошь мужчины с клинками у поясов. Бородатые лица походили друг на друга мрачным выражением, в глазах почти у всех был страх, гнев или растерянность.

Подошедший к самому возвышению молодой воин с засохшей кровью на щеке встал на колено и заговорил:

– Мой император, он вышел к устью Ланы. С ним идут орки Великой степи, мы видели также флаги старших эльфов, и значки гномов Огненного хребта.

– Это невозможно! – выкрикнул кто-то из толпы. – Чтобы старые враги объединились? И откуда старшие эльфы так далеко к северу?

Олен поднял правую руку, и говоривший замолк. Губы задвигались сами, и из них донесся глухой, тихий голос;

– Они строят корабли, не очень быстрые, но большие. А Терсалим в руках наших врагов. Так что не нужно удивляться очевидному. Нам остается только решить, что делать. Кто хочет сказать?

– Позволь мне, мессен? – из толпы выступил могучий бородач, сверкнули темные глаза навыкате. Сложение и смуглая кожа выдавали в нем примесь гномьей крови. – Наши стены крепки, и враг упрется в них лбом…

– Нет, – Олен покачал головой. – Выскочка доказал свою мощь, а магия всегда сильнее при осаде, чем в поле.

– Но… оставить город… это невозможно… – удивленно проговорил бородач.

– Об этом нет и речи, – Олен неторопливо встал, сошел с возвышения, – мы встретим их под стенами. Надеюсь, что не в одиночку, что союзники с юга и севера успеют подойти…

Он замолчал, вслушиваясь в непонятно откуда донесшийся голос и…

…и обнаружил, что лежит, а Саттия трясет его за плечо и заглядывает в лицо.

– Я… вбрухт… что? – губы слушались плохо, язык вообще не ворочался, а тело казалось тяжелым, словно колода.

– Вставай, – сурово шепнула девушка. – Твоя очередь.

Олен сообразил, что от него требуется. Откинул плащ, перекатился на живот и только из этого положения смог встать. Саттия плюхнулась на его место и через мгновение ровненько засопела.

Лагерь выглядел мертвым, на месте костра мерцали угли. Ночной ветер шевелил верхушки деревьев, небо скрыли облака, раскоряченные и черные, кое-где между ними проглядывали звезды. На западе меж ветвей виднелся круглый диск луны. Похрапывание доносилось с нескольких сторон, а в глубине леса глухо агукал филин.