– Доброго дня, во славу всех светлых богов, – проговорил человек, и голос его показался Олену странно знакомым. Рыжий задвигался, но как-то очень несмело. Подошел к незнакомцу и начал обнюхивать его сапоги, шерсть на спине кота опустилась, хвост застыл причудливой дугой.

– И тебе доброго дня, – ответил Олен, покосившись на спутников.

Те, судя по поведению, ничего странного не замечали. Бенеш зевал, Саттия рассеянно глядела в сторону.

– Удивительно встретить чужаков в нашем лесу, – изрек крестьянин, спуская короб с плеча и задевая ветошь. Та сползла, стали видны связанные веревочками пучки зеленых стеблей, серые мешочки, – какой день брожу, травы собираю, никого не видел.

Травы? Так этот человек знахарь или деревенский колдун? Это объясняет, как он ухитрился подойти незаметно, то, что ходит рядом с охотничьими угодьями серапии без оружия и даже странное поведение оцилана. Но почему тогда Бенеш никак не реагирует на собрата по ремеслу?

– Мы немного заблудились, – проговорил Олен. – Не подскажешь, где именно мы находимся?

– Легко. Десятью милями южнее лежит наша деревня, Заболотье называется. Если на север лошадей направить, то к вечеру придете к замку барона ари Пудирга. Большой замок, страшный. А если на запад поедете, то к завтрашнему дню на большой тракт выберетесь. По нему купцы ездят из Андалии в самый Безарион.

Рыжий перестал нюхать незнакомца, уселся у его ног и уставился в лицо, точно обычный кот, выпрашивающий подачку.

– Эта-то дорога нам и нужна, – пробормотала Саттия.

– А что у тебя за травы? – Бенеш встряхнул головой, точно очнувшись от дремоты, слез с седла.

– С удовольствием покажу мессену, – крестьянин нагнулся и принялся доставать из короба пучки, – вот молочай, первое дело от болей в животе, вот девясил – для лечения зубов, а вот «собачий мозг» – против глазных хворей…

Они с учеником мага углубились в беседу о каких-то «долях». Саттия подъехала к Олену вплотную и прошептала ему на ухо:

– Этого человека нужно убить.

– Почему? – он удивленно захлопал глазами.

– Он видел нас. Может рассказать преследователям, куда мы поехали.

Олен поглядел на лохматый затылок незнакомца, склонившегося над коробом, на широкие плечи, и твердо сказал:

– Нет. Слишком маловероятно, чтобы Темный корпус отыскал его.

– Он начнет болтать, распускать слухи. Корни и листья, скоро вся округа будет знать о том, кто и куда проезжал.

– Но мы к этому времени окажемся далеко, – он посмотрел прямо в зрачки цвета весеннего неба, – нет, я не подниму на него руки.

– Хорошо, как скажешь, – Саттия откинула выбившуюся на лоб светлую прядь, опустила глаза. – Только как бы потом об этом не пожалеть.

– Смотрите, какая штука! – прервал их беседу Бенеш, потрясая корневищем, похожим на уродливый мужской уд. – Это «рука мертвеца»! Если ей правильно воспользоваться, она может «убить» даже самую сильную магию! Здорово, правда?

– Точно, – буркнула девушка, – только не на руку это похоже, а на кое-что другое…

Ученик мага поперхнулся, залился краской. Олен покачал головой и не сдержал улыбки.

– Только сейчас я понял, чего именно вам не хватает, – уверенно сказал крестьянин, – щитов!

– В каком смысле? – насторожилась Саттия.

– Мечи у вас, как у всяких таристеров, имеются. А вот щитов с гербами нет, – Олену показалось, что кольнуло в уши, голос незнакомца исказился, истончился до комариного писка.

– Щитов… щитов, да… – Бенеш нахмурился, потер висок. – О чем это я?

– О том, что нам пора ехать, – напомнила Саттия с улыбкой, – а то ты тут до вечера простоишь.

– Да, – ученик мага сунул «руку мертвеца» обратно крестьянину и полез на спину серому мерину. – Щитов… щитов…

– Всего хорошего, – сказал Олен незнакомцу, тот в ответ широко улыбнулся и принялся навьючивать на себя короб.

Они отъехали на десяток шагов, когда Бенеш разразился ликующим воплем:

– Вспомнил! Щитовая улица в Безарионе! Да!

– Не ори, – Саттия поморщилась. – Что с ней такое?

– Как я мог забыть… хотя мы ездили туда очень давно… Там живет лучший друг моего наставника. Они доверяли друг другу во всех делах.

– Теперь нам есть, к кому обратиться, – девушка вопросительно глянула на Олена, и он понял, что не хочет больше спорить.

– Доберемся до дороги и повернем на юг, – сказал Рендалл и отвернулся, чтобы не видеть торжества на лицах спутников.

А крестьянин, слышавший все до последнего слова, кивнул, и посмотрел вслед трем всадникам светлыми, почти белыми глазами. Затем легко вскинул на плечо короб и зашагал прочь.

В этот день Олен, Саттия и Бенеш остановились, только когда совсем стемнело. Рыжий никого не поймал, так что спать пришлось на голодный желудок. Проснулись с первыми лучами рассвета и двинулись дальше, через густой хвойный лес, изредка перемежающийся березовыми рощами.

Около полудня миновали бурливую речку, а еще через пару миль выбрались на широкий тракт, ведущий с юга на север.

– Не соврал тот тип, – покачала головой Саттия, хмуря тонкие брови.

– А зачем ему обманывать? – удивленно захлопал глазами Бенеш.

– А для чего говорить правду? Мы для него всего лишь чужаки, которых он видит первый и последний раз в жизни.

На это ученик мага не нашел чего ответить.

Тракт оказался оживленным. Не проехали и мили, как наткнулись на ползущий к северу обоз гномов. Смуглые бородачи проводили всадников взглядами, ошеломленно заморгали при виде Рыжего. У Олена отлегло от сердца, только когда последняя телега с окованными железом бортами исчезла за поворотом.

Дальше обозы стали попадаться часто, но все – человеческие. В первой же деревне путешественники остановились и купили еды – кринку сметаны и свиной окорок. Уничтожили то и другое, и отправились дальше.

Тракт вихлял среди густого леса, проходил через поля, нанизывал на себя селения, как нитка – бусины. На юг и на север катили телеги, мчались всадники, брели пешие путники. Из-под ног, копыт и колес поднималась пыль, колыхалась в жарком воздухе, не желала оседать. Солнце через нее казалось тусклым, но, несмотря на это, жгло свирепо, без жалости.

За полдня Бенеш ухитрился обгореть. Лицо и руки его покраснели, а нос слегка облупился. Олен немного потемнел, а к Саттии загар не посмел приблизиться – сказалась эльфийская кровь. Рыжий бежал, как ни в чем не бывало, даже пыль не оседала на его роскошной шкуре.

Ближе к вечеру жара немного спала, от деревьев на правой обочине протянулись длинные тени. Донимающие лошадей слепни исчезли, на смену им из зарослей явились комары. Тракт повернул в сторону опускающегося солнца, за полем стали видны домики большого селения.