Пока гости спали, щи в печи томились, куры жарились. Полина два лукошка провизии собрала.

Видно, от дразнящего аромата жарящихся кур гости проснулись. Пока умывались, пока себя в порядок приводили, а стол уж готов.

Как хлебосольный хозяин, Андрей пригласил их к столу.

Гости, как увидели угощение, руками только развели:

– Угодил, хозяин, ну угодил! Не хуже хорошего трактира.

– Сам на вашем месте был когда-то, службу понимаю, – улыбнулся Андрей.

На любой службе главное – быть сытым. С голодного человека какую службу можно требовать? Все мысли о еде.

К тому времени истопник коней оседлал и во двор вывел.

Гостей, по обычаю, Андрей из дома во двор проводил. А уж за ворота – не по чину. Убывающие с поклоном приняли от Полины лукошки с провизией.

– Хорошо готовишь, стряпуха, вкусно, – расплылся в улыбке один из охранников, – всё бы ел да ел.

Приторочив лукошки к сёдлам, вывели лошадей на улицу. Выезжать через ворота, сидя в седле, неприлично, хозяину обида. Так выехать мог только князь или государь. Вскочив за воротами в сёдла, посланники отбыли.

Андрей только сейчас дух перевёл, напряжение отпустило. Ведь заподозри Павел неладное, неизвестно ещё, как бы всё обернулось.

И вновь потекли трудовые будни. Днём – в лавку или на пристань. Часа в четыре пополудни – на лошадь и прогулка. И каждый раз – с ценным грузом. Андрей уже не воспринимал ценности как нечто вожделенное, ну – золото и золото. Первый опыт общения с жёлтым металлом многому его научил. Понял, что зло только от него, кражи, разбои, убийства. Ни одного человека золото не сделало добрее, не прибавило ему счастья и здоровья. Человек, имея изрядный запас драгметалла, только и думает, как сохранить его, а ещё лучше – как приумножить.

В торговом деле он преуспевать стал, доход пошёл. Для Андриянова лавка прикрытием была, не более. Андрей же опыт торговый имел, да и нравилось ему это дело. Не деньги приумножить, а правильный ход найти, конкурентов обойти, первым быть. Своего рода азартная игра для взрослых мужиков. Мужики – они ведь до старости дети, только игрушки с возрастом меняются.

В городе его узнавать стали, раскланиваться. Некоторые из купцов в компаньоны набиться возжелали:

– Ты удачлив, Андрей. Давай деньги совместно вложим. Ты голова, а я – руки. Что скажешь, то и буду делать. Ты научи только, – говорил один.

– И откуда ты только на нашу голову такой взялся? Шустрый, как щука. Не успел корабль с товаром прийти, как ты уже на причале. Самые лакомые куски выбираешь! Днюешь ты на пристани, что ли? – вопрошал другой.

– Чутьё у меня, нужный товар издалека чую, – отшучивался Андрей.

Ему завидовали, и один раз он схлестнулся с купцом Киселёвым.

Недалеко от гостиного двора был трактир, славящийся своей кухней. Туда и направился с купцом Никитиным Андрей – сделку обсудить да пива попить с раками. На раков любителей мало было, в основном к пиву заказывали копчёную рыбу и солёные баранки. Раками многие брезговали, говорили – мертвечину якобы жрут. Однако Андрей твёрдо знал: раки живут только в чистой воде. Нет раков в реке – значит, вода нехорошая.

Только они пиво не торопясь потягивать стали под разговор неспешный, как рядом со столом Киселёв объявился. Заводчик крепкий, его мануфактуры мыло делали, причём неплохое, с отдушками – редкость по тем временам.

Купец уже принял на грудь изрядно, лицо было красным. Остановившись у стола, он упёр руки в бока и, покачиваясь, маленькими глазками сверлил Андрея и Никитина.

Андрей скандала не хотел. Да и что могло быть общего между ним и Киселёвым? Никаких общих дел с ним у него не было, дорогу никто никому не переходил, так что и делить нечего.

– А, пришлый! – сквозь зубы процедил Киселёв. – Шибко развернулся!

Андрей на его слова внимания не обратил. Ну, выпил человек лишку, несёт его не туда.

От стола, где Киселев сидел с компанией, подошли двое купцов и стали его увещевать:

– Что ты к человеку прицепился? Он же тебя не трогает.

– Знать хочу… – купец икнул, – по какому такому праву он здесь, в моём городе… ик… развернулся…

– Он свободный человек, не холоп, где хочет, там и разворачивается. Угомонись, Филипп Антонович.

Но купец, схватив Андрея за плечо, неосторожно перевернул локтем кувшин с пивом. Это уже было оскорблением. Такого спускать нельзя, иначе уважать потом не будут.

Андрей поднялся из-за стола:

– Я тебя, Филипп Антонович, обидел чем? Дорогу перешёл, товар отбил?

– Ещё чего!

– Так зачем ты мне беседу портишь? Извинись!

– А на-кося, выкуси! – Купец едва ли не в лицо Андрею ткнул кукиш.

Андрей спокойно отправил бы купца в нокаут, но вокруг людей полно, и ударить купца – значит стать зачинщиком драки.

– Пойди пройдись, проспись, успокойся, – попытался решить дело миром Андрей.

Но вино ударило купцу в голову:

– А, слаб против меня, боишься?

– В тебе хмель говорит. Хочешь – разорю тебя, а хочешь – бока намну.

– Ты? Мне? Да я тебя одной левой…

– Тогда идём во двор. Вы двое видаками будете, не я первый начал.

Купец, покачиваясь, направился во двор. За ним кинулись все, кто был в трактире, предвкушая весёлое зрелище. Как же, бесплатное развлечение!

Только цирка не получилось.

Андрей встал напротив Киселёва. Тот, поплевав на ладони, сжал их в кулаки и попытался ударить Андрея. Андрей от удара уклонился, купец потерял равновесие и упал. Неловко поднявшись, кинулся снова.

Андрей снова отклонился и подставил Киселёву ногу. Тот упал ещё раз. Вскочил уже злой – хмель выветриваться стал. Набычился, видя, что народ вокруг уже откровенно смеётся, и не просто холопы, а такие же купцы, только рангом пониже. Несмотря на то что в сравнении с ними Киселёв удачливее был, богаче, для них – удобный случай посмеяться, позубоскалить. А уж сколько разговоров потом будет!

Киселёв это тоже понял. Ему теперь отступать нельзя, обязательно Андрея свалить надо. Купец был выше и плотнее его, имел превосходство в весе. Для кулачного боя – преимущество изрядное. Он снова взмахнул рукой.

Андрей решил, что пора бой заканчивать. Он перехватил купцу руку захватом и завернул за спину. От боли купец взвыл.

– Проси прощения, не то руку сломаю. Косоруким дни доживать будешь.

Купец скрипел зубами от боли, дёргался, но молчал. Самолюбие играло, гордыня!

Андрей завёл руку выше.

Купец согнулся, уже едва не доставая головой до земли.

– Филипп Антонович, на каждую силу всегда другая сила найдётся. А к силе, кроме того, ум нужен, умение. Проси прощения при всех, громко проси. – Андрей надавил пальцем на нерв у локтя.