духу, а я даже не подумала позвонить в детский дом. Но сейчас, рассказывая о нем Гекче, поняла, что это нельзя откладывать, мне следует позвонить госпоже Севде поскорее.

– Так кто же такой этот Мустафа? – с любопытством спросила меня Гекче.

Счастливая улыбка расплылась по лицу. Каждое воспоминание о старом друге наполняло душу теплом.

– Он самый честный, дружелюбный и занудный из всех, кого я когда-либо встречала.

– Ты скучаешь по нему.

Я согласно кивнула. Конечно, скучаю.

– Мустафа другой, Гекче. Несмотря на свой возраст, он самый зрелый человек из всех, кого я знаю. Он никогда не боится говорить людям то, что думает. Мустафа честен. Даже если маленький мальчик в детском доме поступал неправильно, он не стеснялся рассказывать об этом, чтобы такого не повторилось. Мустафа… просто Мустафа.

– Должно быть, он для тебя особенный.

Я не хотела, чтобы Гекче восприняла мои слова неправильно.

– Да, это так, но это не то, о чем ты думаешь. Он был моим другом, не более.

– Мне очень интересно узнать об этом Мустафе.

– Может быть, когда-нибудь я вас познакомлю, – хмыкнула я, не особо на это надеясь. Мне показалось, что они бы хорошо поладили, если бы познакомились. Гекче была похожа на Мустафу. Как и он, она не держала свои мысли в себе, а напрямую высказывала их.

– Может, пойдем? Я не хочу сидеть рядом с ним. – Гекче, должно быть, поняла, о ком я говорю, потому что она тут же встала со стула.

Когда мы поднялись по лестнице на этаж, где находился класс, то увидели, что Дамла и несколько человек, даже Айбюке, за кем-то внимательно наблюдают. Бахар стояла лицом к Сенем, и я проследила за ее взглядом.

– Что там происходит? – пробормотала я, и Гекче, которая шла позади, тоже повернулась в ту сторону.

– Удивительно, но это первый раз, когда Бахар разговаривает с кем-то с участием. – Я почувствовала сарказм в голосе Гекче, но продолжила наблюдать за ними, не придав этому значения. Когда я внимательно посмотрела на Сенем, то поняла, что ее глаза полны слез. Может, я и избегала ее, но я не могла не заметить, как ей больно.

– Что-то не так, Гекче. Мне нужно пойти и выяснить, что случилось.

Когда я уже собиралась пойти к Сенем, Гекче помешала мне, схватив за руку.

– Пойдем, Ниса. Возможно, в их классе какие-то проблемы. Может быть, это домашняя работа. Забудь об этом, пойдем.

– Но… – я попыталась возразить, а Гекче нахмурилась, заставив меня замолчать.

– Ниса, послушай, я не хочу, чтобы ты сердилась на меня. Знаю, что ты хочешь защитить сестру, но я видела то, что произошло в ночь вечеринки. Пока она совсем не заботится о тебе, ты должна делать то же самое. Ты не можешь всегда быть рядом с ней.

Гекче была права, но я знала, что мыслями останусь с Сенем. Я могла злиться и обижаться на нее больше, чем на кого-либо другого, но она оставалась моей подругой на протяжении стольких лет и сейчас нуждалась во мне.

– Я не могу не думать о ней.

– Знаю, поэтому постараюсь тебя отвлечь.

Гекче схватила меня за руку и потащила в сторону класса. Я обернулась и в последний раз посмотрела на Сенем. Сенем столкнулась с Огузом, но ничего не сказала.

– Все в порядке, блондинка! – насмешливо крикнул Огуз ей вслед.

Когда я вошла в класс и Гекче усадила меня за парту, я продолжила думать о Сенем.

– Что-то случилось с Сенем, – пробормотала я, и она тут же подошла, села рядом со мной и прижала меня к спинке стула, чтобы я не двигалась.

– Если это случилось, значит, случилось. Отпусти.

Я невольно потянула ногти ко рту, и Гекче ударила меня по руке, чтобы я не грызла их. Она сказала, что мне стоит прекратить волноваться. Я ритмично застучала ногами по полу, а Гекче отвернулась и заговорила с Каном. В класс вошел Огуз и повесил куртку напротив нашей парты.

Он прервал разговор Гекче и Кана, коснувшись ее плеча, и сказал:

– Гекче, почему бы тебе не сесть сзади? – Он собирался сесть со мной. – Мне нужно задать партнеру по биологии несколько вопросов по домашнему заданию, – продолжил Огуз. Мы с Гекче удивленно посмотрели на него. – Ну же, давай, Гекче, – сказал он, и та встала и пересела к Кану. Огуз сел рядом, продолжая смотреть на меня. Это было очень странно.

– Ты действительно собираешься спросить меня о домашнем задании? – спросила я, и юноша покачал головой, как бы говоря «нет», посмотрел мне в глаза и усмехнулся. Огуз стал сближаться со мной после той ужасной вечеринки. После того, что он сделал той ночью, я не возражала против его близости.

Он снова был одет в черное. Вместо школьной формы он всегда носил черный джемпер. Как будто черный был цветом Огуза.

– Хотел спросить, как ты себя чувствуешь? – спросил он, и я улыбнулась, но ничего не ответила, лишь перевернула страницы учебника. Огуз продолжил: – Ты в порядке?

Мне пришлось оставить книгу и ответить. Я не была против такого интереса, но хотела знать о его причинах.

– Почему ты спрашиваешь?

– Разве это преступление – волноваться за тебя? – Он вопросительно склонил голову набок.

– Нет, конечно, нет. Прости.

Пока я пыталась справиться со своим смущением, в класс вошла Айбюке. Она посмотрела на нас с ухмылкой и села за свою парту.

– Слушай, я знаю, что мы с тобой не очень хорошо начали, но сейчас я волнуюсь и хочу знать, в чем дело?

Его слова заставили меня смутиться еще сильнее.

– Я в порядке.

Огуз забрал у меня ручку, которую я крутила между пальцами, и положил на стол.

– Я не слепой. В последнее время ты очень молчаливая, сегодня ты оставила без ответа самый простой вопрос, хотя у тебя блестящие способности к математике, и ты не купила коробку фруктового сока, который всегда пьешь.

Я открыла рот от изумления. Как он может быть таким внимательным? Нормально ли, что он запомнил, какой сок я пью?

– Что? Ты пьешь одно и то же каждый день. Я заметил это, – продолжил он, заметив мое удивление.

– Ты запомнил, какой сок я пью, хотя мы почти не разговариваем? – спросила я, и он улыбнулся.

Это была не ухмылка, а настоящая улыбка. Та, от которой появляются ямочки на щеках.

– Мне нравится абрикосовый. Он слаще.

Я кивнула и улыбнулась.

Не думаю, что мне удастся заставить тебя говорить как-то иначе. Что произошло между тобой и этим ублюдком в ночь вечеринки, Ниса?

Улыбка