плюнуть даже на еду. Сейчас бы просто завернуться в одеяло. Казалось, я тут же усну сном младенца.

Я оглядел спальню, заставленную мебелью, которая должна быть для меня обыденностью, но подсознательно воспринимается как музейные экспонаты. А ведь все эти деревянные узоры вырезал кто-то вручную. Интересно, в наше время кто-то производит подобное?

Совершенно не помню как поужинал. Хотел отвлечься от мыслей о неприятном разговоре с Пеговым, и переключился на Марину. Дошёл до того, что поймал себя на мысли поехать завтра к ней и обо всём рассказать. И чем больше об этом думал, тем менее безумной казалась эта мысль. Зато отпечатался тот самый день… Будто наяву всё заново пережил:

Мы с ребятами загружаемся в автобус. Маринка пришла провожать меня. Глаза на мокром месте, кое-как рыдания сдерживает, а я чувствую себя последней скотиной. Мог ведь её не расстраивать и никуда не ехать. У учителей иммунитет и я мог остаться дома, вот только я ей так и не сказал об этом. Я поступить так не мог. Совесть не позволила. Это было бы подлостью. И так каждый второй их страны бежал…

Тогда мы с ней виделись в последний раз, и я потом часто жалел, что так мало сказал ей на прощанье.

Самым ярким воспоминанием было яркое солнце слепящее сквозь окно автобуса, и звучащая из динамиков песня, что гуляла эхом по пустому городу, провожающему своих героев.

…А может она начинается

С той песни, что пела нам мать,

С того что в любых испытаниях

У нас никому не отнять…

Я рывком поднялся в постели.

Почти одновременно с этим в дверях спальни появился слуга Тарас.

— Ваше высочество, — поклонился он, — Вас к телефону просит его Высокопревосходительство Министр внутренних дел Кутепов.

Я чуть было не спросил: “Чего ему?”.

Внутри кольнула смутная догадка, что если даже захоти я сейчас сорваться и поехать к Марине, у меня не получится.

Интересно, а как генерал узнал, что я нахожусь в Зимнем Дворце? Хотя тут всё просто. Наверное, Пегов доложил.

Никак не привыкну к тому, что мои слуги докладывают кому-то обо всех моих передвижениях.

— Доброе утро, Александр Борисович, — произнёс в трубке Кутепов. — так и знал, что следует вам напомнить про приемный день у императора.

— Какой приемный день? — спросил я недоуменно.

— Император будет принимать министров, вам в обязательном порядке следует присутствовать.

Ага, если бы мне об этом кто-то сказал…

— Император с трудом разговаривает, вы уверены, что в этом есть необходимость? — спросил я.

— Так-то оно так, — ответил Кутепов. — Но Государственные дела никто не отменял. В каком бы состоянии не был император, он всё-таки император. Рекомендую вам поскорее выдвигаться. Николай Александрович не любит, когда кто-то опаздывает.

Несмотря на замечания Кутепова, в Царском Селе я оказался раньше, чем он.

Вот будет весело, если он и сам опоздает…

Николай встретил меня в том же самом помещении. Выглядел он бледным и изможденным, на нем был надет мундир защитного цвета, который, казалось. был великоват на пару размеров. Император расположился в кресле с горделивой осанкой. Картину портили двое слуг, что придерживали царственную особу, не давая завалиться на бок.

Я поклонился, и едва слышно поклонился, боясь потревожить, однако Николай Александович твёрдым и уверенным голосом поприветствовал меня.

Я хотел было справиться о здоровье, но тут в помещение вошёл Кутепов.

— Начинайте доклад, — попросил император, когда все условности были соблюдены.

Вопросов на повестке было довольно много. К своему стыду, я даже несколько раз терял мысль, то и дело переключаясь на мысли о Марине.

Однако были отчёты, которые вызвали во мне наиболее живой интерес.

Например, Кутепов доложил о суете вокруг активировавшихся социалистов, которые никак не могли успокоиться.

— Стоит только обезглавить их шайки, так они каждый раз находят себе новых лидеров.

— Что они натворили на этот раз? — невозмутимо спросил Николай.

— Социалистическая ячейка сепаратистов из Рязанской губернии попытались совершить теракт, целью которого было покушение на губернатора Рязани Пылаева.

— Каких успехов достигли наши революционеры? — спросил Император.

— Они как дети, — отмахнулся Кутепов. — Дело, конечно, серьезное. Они затеяли баню взорвать, в которой губернатор планировал париться. Вот только в бомбах они ничего не соображают. Правда нашли одного толкового человека, который пообещал им компоненты для бомбы продать.

— Человек, как я понимаю, был нашим агентом? — уточнил император.

— Именно, — усмехнулся генерал.

— Не очень-то похоже на шутку, хмуро произнёс император. — вам смешно пока они под вашу баню бомбу заложить не решили.

— Да куда им? Мы их вот где держим, — генерал потряс кулаком.

Тут обоих можно понять. Если император и правда видит будущее, он понимает что такие ячейки могут сделать с великой страной. Тут уж не до шуток. Но сейчас такой расклад маловероятен. Вряд ли удастся народ раскачать. Нужно как минимум кровавое воскресение, голод, и проигранная война. Да и полностью безвольный правитель.

— Что с ними делать планируете? — спросил Николай.

— Пришлось задержать, допрашиваем, — поморщился генерал, — Рановато, конечно, надо все-таки понять, кто был во главе стоит. Но они сами подставились серьезно, устроили дебош. Нельзя было не брать.

После покушения на рязанского губернатора, стали обсуждать вопросы контрразведки.

Как я понял, люди Кутепова ведут разработку агента, что всеми силами пытался расположить к себе как можно больше придворных и чиновников. Устраивал званые вечера, дарил дорогие подарки, и пытался даже подкупать.

Самое смешное, что действовал он настолько грубо, что к Кутепову обратились семеро человек, с приложением присмотреться к подозрительному типу.

— И чего он добивается, удалось выяснить? — спросил Николай.

— Ничего серьёзного. Дело в предстоящем союзе Германии и Австро-Венгрии. Они опасаются что Российская империя может вмешаться. Мол, есть предпосылки, что у нас могут быть интересы. Вот они и хотят быть в курсе как минимум. А ещё лучше, руками советников и чиновников, повлиять на ваши решения. В общем, подстилают соломку на случай, если наши интересы будут затронуты.

— Я не возражаю, — вздохнул император.

— Как же это? — вздрогнул Кутепов. — Как не возражаете?

— Пускай Германия дружит с Австрией. Им это не повредит. Это наши давние собратья. У нас вон, почти у всех императоров жены немки. Взятки тоже пускай предлагают. Мне не жалко. А вот, если кто-то взятку, примет, тут уж другой разговор. Думаю, вы знаете,