и обработки поступившей информации. Кроме того, там находились термолюминесцентные дозиметры и фоторегистрирующая аппаратура. Система была абсолютно автономна, управлялась компьютером без вмешательства человека.

Внимательно изучив всю эту фантастическую аппаратуру, эксперты пришли к выводу, что находящийся на ж.-д. платформе контейнер — это всего лишь оболочка, скрывающая лабораторию, способную собирать и накапливать информацию на протяжении всего пути от Находки до Ленинграда.

Специалисты также установили, что уникальная разведывательная система фиксировала наличие мест, где проводилась выемка атомного сырья, а также производственные объекты по его переработке. Она была способна засечь транспорт, на котором перевозились компоненты атомного производства. и даже определить направление его движения.

В местах наиболее интенсивного радиоактивного излучения автоматически открывались вентиляционные заслонки контейнера и производилась фотосъемка окружающей местности глубиной до нескольких километров по обе стороны железнодорожного полотна. Показатели излучений и фоторегистрации, счетчики километража давали возможность точно определять, где именно находится данный объект.

Таким образом, чудо-лаборатория позволяла скрытно прощупывать довольно обширное пространство вдоль всей Транссибирской магистрали, устанавливать и контролировать перемещение наших атомных объектов.

…Генерал Козлов понял, почему в сопроводительных документах были заявлены именно вазы. Заяви «Сётику» перевозку бамбуковых циновок, и кто знает, как к контейнерам отнеслись бы русские грузчики, а фаянсовые изделия — товар хрупкий, требует особо бережного отношения: «Не кантовать, с горки не спускать!»

Отправители считали, что, задекларировав в качестве груза хрупкие предметы, они тем самым заставят наших рабочих проводить погрузочные операции с особой осторожностью. А это — залог того, что ценнейшая аппаратура (нашими специалистами она была оценена в 200 миллионов долларов) прибудет в пункт назначения в целости и сохранности.

В общем-то, «Сётику» могла бы указать и бытовую радиоэлектронику — не менее хрупкий груз, также требующий деликатного обращения, но в этом случае не было никакой гарантии, что контейнер не попытаются ограбить, ведь платформа открытая и неохраняемая.

Лаборатория на колесах использовалась по следующей схеме: завершив пиратский рейд в глубь территории СССР, она из Гамбурга переправлялась в США, а после снятия информации, ее обратно доставляли в Японию, и всё повторялось сначала.

* * *

Нелегко пришлось руководству «Сётику», на которое пало подозрение в пособничестве Центральному разведывательному управлению.

Чтобы сохранить свой бизнес на нашем рынке, глава японской фирмы Хидэё Арита срочно вылетел в Москву, чтобы попасть на прием к председателю Совета министров СССР.

Добившись, в конце концов, аудиенции, президент слезно умолял не предавать дело огласке. Клятвенно заверил, что японская сторона в качестве компенсации немедленно перечислит в российскую казну полмиллиона долларов.

Почему бы и нет, решили на Старой площади — молчание, оно дорого стоит! Вместе с тем, никто из членов Политбюро не сомневался, что Арита выложил деньги не из собственного кармана, а получил их в кассе оставшейся инкогнито американской компании по производству электронной чудо-аппаратуры.

Это осталось за кадром, как, впрочем, и то, что в качестве компенсации за риск и моральные перегрузки кругленькую сумму в «зеленых» получила и наша закордонная агентура, с помощью которой и была разоблачена шпионская акция американцев.

Витринное стекло

В 1979 году в Совет министров СССР обратился генеральный директор японского полугосударственного предприятия «Икебуко» с предложением заключить контракт на закупку объемных партий витринного стекла. Конкретизируя свое намерение, японский контрагент пояснил, что готов приобретать стекло эшелонами.

Перспектива сделки была более чем привлекательна — ничтожно малые затраты на производство витринного стекла сулили обернуться огромной прибылью в твердой валюте. Предложение было принято немедленно и безоговорочно. Контракт был заключен, и тысячи платформ со стеклом двинулись в сторону порта Находка, где «ценнейший экспортный товар» — витринное стекло — грузился исключительно на японские пароходы.

Лишь спустя полтора года КГБ СССР через свою закордонную агентуру установил, что стекло выполняло роль ширмы. В соответствии с полученными от наших секретных источников данными, на практике происходило следующее.

Как только караван сухогрузов с очередной партией стекла покидал порт Находку и выходил в открытое море, наемным морякам-рабочим раздавались плоскогубцы и гвоздодеры, после чего они принимались за разукомплектацию контейнеров.

Доски — фурнитура — аккуратно отслаивались, сортировались и складировались в штабеля, которые затем специальными лебедками опускались в трюмы, стекло же сбрасывалось за борт. Все манипуляции проводились только с наступлением темноты при свете бортовых прожекторов.

Эти меры предосторожности призваны были сохранить в тайне истинную цель приобретения стекла от нежелательных свидетелей — проходящих вблизи судов, самолетов и вертолетов советских пограничников.

В целях конспирации администрация «Икебуко» нанимала рабочих только на один рейс. Никто из них не был профессиональным моряком и не являлся членом профсоюза. Все они — безработные из Вьетнама, Лаоса или Индонезии — были готовы за гроши выполнить любую работу.

По завершении работы поденщиков партиями по двадцать человек под присмотром вооруженных охранников препровождали в кают-компанию, где им вручали по пять долларов и кормили. При этом под угрозой физической расправы принуждали выпить стакан рисовой водки, куда подмешивался наркотик, вызывающий временную парамнезию. Делалось это для того, чтобы на берегу рекруты не могли вспомнить, чем они занимались на судне.

По оперативным данным, только за один рейс караван сухогрузов доставлял в Страну Восходящего Солнца до 10 тысяч кубометров ценнейшей древесины. А всё потому, что любая наша продукция, шедшая на экспорт, по традиции обшивалась ценными и твердыми породами деревьев: кедровой сосной, буком и дубом. Именно из этой древесины и были изготовлены контейнеры для витринного стекла. Фурнитура, но никак не стекло, интересовала японцев…

Благодаря махинациям с витринным стеклом, Япония, не имеющая природных запасов древесины, в последней четверти XX века заняла третье место, после Испании и Италии, по экспорту на мировой рынок экологически чистой мебели.

Из доставшейся даром древесины «Икебуко» производила изысканную мебель, которую затем по баснословным ценам продавала арабским нефтяным шейхам, в Соединенные Штаты и в Западную Европу.

«Черный песок»

В 1979 году японская фирма «Асахари» обратилась в Министерство внешней торговли СССР с просьбой сдать ей в аренду на два года участок прибрежной зоны в районе поселка Озерновский, что на юго-восточной оконечности Камчатского полуострова.

Свое намерение руководство «Асахари» мотивировало потребностью возвести в указанном районе базу отдыха для экипажей рыболовецких судов, ведущих промысел в нейтральных водах Охотского моря.

Советская сторона пошла навстречу руководству «Асахари», контракт был заключен, однако, по наблюдениям советских пограничников, японцы отнюдь не торопились с возведением базы отдыха, сосредоточив всё внимание на вывозе так называемого «черного песка» из прибрежной зоны.

Свои действия (вернее, бездействие!) руководство «Асахари» объясняло проведением подготовительных работ для последующего возведения коттеджей, причалов и т. п. Причем объем вывозимого