произвольно дернулась. — Дело в том, что когда мы уже собрались покинуть домишко, парень что-то негромко сказал колдунье и после, вместо этого проклятого подростка, мы увидели живого мертвеца. Неприятное зрелище. Полусгнивший мертвец смеется и машет револьвером, да при этом еще и воняет как настоящий труп.

Позже конечно поняли, что это колдунья напустила на нас морок, но сразу после всех этих перипетий как-то было не до рассуждений. Выскочили мы из дома стремительно. Когда добрались до «заезжей избы» (это нечто местного трактира), сопровождающий принялся расспрашивать прислугу об этом подростке.

Оказалось, что парнишка действительно приходится внуком «деду Щербаку», так называют там этого старика. Он местный кузнец и его в селе откровенно побаиваются, считая убийцей.

— Извините сеньор Фальконе, что снова перебиваю вас. Я правильно понял — в деревне свободно живет убийца и никого это там особо не волнует, немного побаиваются и не более того? — Снова вклинился Сальвини.

— Так оно и есть и, по словам, нашего сопровождающего, такие как этот «дед Щербак» есть почти в любой сибирской деревне. Дело в том, что Сибирь — место ссылки преступников всех мастей. В России смертная казнь редкость, даже убийц ссылают в Сибирь на каторгу. Надлежащей охраны там нет, и преступники очень часто бегут и направляются в места более обжитые. Местные крестьяне их выслеживают и стреляют как зайцев. Там ведь у многих есть ружья. Сопровождающий сказал, что это хорошо, иначе бы в Сибири жить было невозможно из-за этих «варнаков». Поэтому местная власть и закрывает глаза на явное беззаконие. Но опять же не все так однозначно. Если бежавший каторжник не нарушает не писаных законов, не «пакостит», то есть не ворует, не обижает каким либо образом местных жителей, то у него много шансов выбраться за Урал. Таким смирным и не опасным местные жители сочувствуют и помогают. Но таких — единицы. Основная масса беглецов, это наглые и мало чего боящаяся, преступники. Они часто сбиваются в банды и пытаются прорваться, грабя, насилуя и убивая.

Вот на такую банду и наткнулись родители этого подростка. Ему было тогда семь лет, родителей зарезали на его глазах, а над матерью еще и поиздевались, самого тоже чуть не убили. Еле живого привезли его в село крестьяне, едущие обозом в город и спугнувшие преступников. Дед Щербак эту банду выследил и четверых убил. Последний ткнул мстителя ножом и сбежал. Тот из-за раны не смог его преследовать. Колдунья с трудом вылечила обоих. Мальчишка с тех пор перестал говорить, лишь отчаянно заикался и мычал. Его так и звали «Немтырь».

Прошлой весной они с другом пошли на местное озеро и его там, по словам прислуживающего в трактире местного жителя, убила молния. Колдунья якобы оживила мальчишку, подселив к нему душу умершего взрослого человека. С той поры парня не узнать. Он заговорил и стал вести себя очень странно: научил местных мальчишек играть в футбол, придумал многозарядные арбалеты, уговорил деда сделать небольшую лесопилку, потом продал ее сельскому богатею, причем торговался отчаянно, придумал и заказал местной портнихе одежду, про которую я вам рассказывал. А еще он и трое его дружков тренируются: учатся бросать ножи, стреляют из арбалета, занимаются, как я понял, английским боксом, по словам нашего информатора, надев самодельные перчатки, лупят друг друга. А сейчас, я думаю, осваивают купленные у нас револьверы.

— А что же местные жители, они как этому подростку относятся?

— Похоже, большинству все равно, тем более парень исправно ходит в церковь, исповедуется регулярно и вообще местным священником обласкан, учится, книги у попа берет читать, оттуда мол и знания.

— А у вас, сеньоры, какое мнение сложилось об этом подростке?

— Я, Мессир, склоняюсь к тому, что в поганца дейсвительно, кто-то вселился, хотя Луиджи со мной не согласен. Но он человек ученый и ему видней.

— Сеньор Фальконе?

— Мессир, вы же знаете, что выполняя поручения святых отцов, мне часто приходилось сталкиваться с явлениями на первый взгляд говорящим о чуде, но при внимательном и беспристрастном рассмотрении все они прекрасно объяснялись действием вполне материальных причин. Поэтому я бы не стал без должного изучения данного случая приписывать его к проявлению божественных или дьявольских сил.

— Да вы никак атеист сеньор Фальконе? — С улыбкой произнес Сальвини.

— Упаси бог. Но я думаю, что Господь не снисходит до мелочной опеки всего и вся. Он создает сущности и законы, по которым последние двигаются и развиваются. Поэтому нужно сначала поискать более простую причину того или иного явления, нежели божественное провидение.

— Читали Фому Аквинского? — С интересом спросил Бальцони.

— Доводилось в юности, но живость характера не позволила мне стать ученым. — Ухмыльнулся Фальконе. Он нисколько не сомневался, что его биография прекрасно известна «святым отцам».

— Ну что же, надо заметить сеньоры вы хорошо потрудились. Вот чеки по ним вам выдадут оговоренное вознаграждение. Отдыхайте, набирайтесь сил, но далеко не уезжайте. Можете понадобиться.

— Благодарим Мессир, но позвольте сказать, что если вы намереваетесь послать нас снова в Сибирь, то мы вынуждены будем отказаться.

— Вот как! И почему же? — Удивился Бальцони.

— Когда мы выезжали из села, то нас некоторое время сопровождали эти два подростка. Они верхом на лошадях ехали за нами, отстав метров на двадцать. Один был вооружен винчестером, другой арбалетом. Это нас изрядно нервировало, а наш кучер, вслух молился. Мы боялись, что они не дадут нам уехать, но все обошлось.

Когда этот проклятый мальчишка решил, что достаточно проводил нас, он приказал кучеру остановиться, и, подъехав, сказал, что колдуньей на нас наложено заклятье и если мы приблизимся к их селу на два километра, то умрем или сойдем с ума. И знаете, Мессир, ни у меня, ни у Серджио нет никакого желания проверять правдивость его слов.

Потом он ловко швырнул в нас кинжалы, которые довольно глубоко воткнулись в доску у нас за спиной, кинул под ноги мой нож. Затем подъехал к сопровождающему и бросил тому в сани его револьвер с патронами и что-то тихо ему сказал, от чего тот чуть не наложил в штаны. Поравнявшись с дружком и обернувшись, крикнул мне странную фразу: мол, если я вдруг окажусь в Палермо, то должен передать привет некому Дону Корлеоне и сказать тому, «мафия бессмертна» После чего вскинул ружье вверх, словно желая пальнуть в воздух, но передумал и засмеялся.

— Патроны пожалел, поганец. — Пробормотал Пизаконе.

— И еще Мессир, что нам делать с оставшимися алмазами?

— Что? — Рассеянно переспросил Бальцони. — С какими алмазами? Ах, с алмазами! Пусть останутся у вас в качестве премии. И