сделал, Луккени ответит, что он предпочел бы зарезать итальянского короля, вроде Умберто его звать, или Франца-Иосифа, но у него нет денег доехать до Вены или Рима, а Сисси у него в прямой доступности, разгуливает без охраны, словом режь не хочу. Да кстати: убьют вашего Умберто в 1900 году. Какой-то анархист из револьвера пристрелит.

Сообщаю так же, что ваш папа Лев какой-то там по номеру доживет не то до 1903 не то до 1904 года. Но это в том случае если вы и ваш преемник забудете о нашем существовании.

Да вот еще: летом 1891 года произойдет извержение Везувия. Во время прошлого извержения у вас погибло куча любопытствующих. Не наступите на этот раз на те же грабли.

В конце декабря 1908 года от землетрясения на Сицилии будет разрушен город Мессина с окрестностями, погибнет более ста тысяч человек. Вы уж подсуетитесь там. Не скажу, что мне жалко европейцев. Вовсе нет: дрянь людишки, много горя русскому народу принесли и еще немало принесут. Детей жаль. Но мое дело предупредить, а уж как вы там этими знаниями распорядитесь, меня не волнует.

И последнее: поскольку в архивах Ватикана собрано много разного барахла, поищите там коробочку размером с „ларец Парацельса“ только тоньше одна сторона которой, стеклянная, а на второй возможно изображено надкушенное яблоко и написано что нибудь по английски. Если найдете, то знайте это телефон, но не только; он же фотоаппарат и еще многое другое. И если сумеете зарядить батарейку (гальванический элемент) и включить аппарат, то можете посмотреть забавные картинки, вплоть до порнографии. Но это как повезет.

Поскольку больше ничего не могу вспомнить про вашу Италию, то прощаюсь и надеюсь никогда о вас не услышать. Алекс.

А нет вспомнил: в году не то в 2019 не то 2020 ваш очередной папа по кличке Франциск какой-то, (к стати германец, а до него папой был избран поляк) узаконит однополые браки. Не знаю как там у вас в Ватикане насчет мужеложства, но содомиты всего католического мира обрадовались, столь высокому признанию их достоинств.

Примите эту информацию как плату за ваши брюлики. Полагаю, что она того стоит.

И вот еще что, если вы моих угроз не испугаетесь, то присылая по нашу душу очередных бедняг, снабдите их суммой побольше. Я очень нуждаюсь в деньгах, поскольку спасать ваш прогнивший мир удовольствие среднее, но очень дорогое.

Алекс».

— Гм! Ты уверен, что перевел все правильно?

— За смысл могу поручиться, а за полное соответствие нет. Русский язык я изучал по книгам Достоевского и мне кажется, что там персонажи говорят как-то иначе. Да и написано послание довольно безграмотно.

— Я не об этом! Этот сибирский подросток мало того, что угрожает, но походя, вспоминает события, которые еще не произошли.

— Одно событие произошло и не далее как 30 января. — Сказал Сальвини.

— Ты имеешь ввиду кронпринца австрийского? Так, подожди! Наши посланцы были в этой Сосновке в середине марта. Полтора месяца прошло. Теоретически мог узнать.

— Теоретически мог, а практически? Даже наши крестьяне вряд ли знают кто такой Рудольф и императрица Сисси, а уж в Сибири тем более. Кроме того, я ведь шел к тебе показать посылку от одного миссионера из Южной Америки. — С этими словами Сальвини поднял с пола принесенный ящик, поставил его на стол, вытащил из него странный предмет и подал Бальцони.

— Что это?

— Если верить нашему юному сибирскому другу, это телефон и одновременно фотоаппарат. Вот пожалуйста — одна сторона стеклянная а на другой яблочко надкушенное. Все согласно описанию. И уж про этот артефакт сибирский мальчишка ни у кого узнать не мог.

— Хочешь сказать, что мы должны серьезно отнестись к посланию этого «поганца», как его называет Пизаконе?

— Думаю, что более чем серьезно.

— А что пишет миссионер по поводу этого предмета? — Бальцони показал на телефон.

— Пишет, что в их миссию аборигены принесли из джунглей, странно одетого негра. Его укусила какая-то ядовитая тварь и он умер в больничке при миссии. Его вещи отец Антонио выкупил у вождя племени и ближайшей оказией переслал нам. Вот его письмо. В ящике штаны и что-то вроде рубашки с картинкой, но все это настолько грязное, что я не рискую их брать в руки.

— А придется. — Бальцони покопался в одном из ящиков своего письменного стола, достал перчатки и кинул их другу. — Надень и доставай. Нам все равно надо будет показать все это Его Святейшеству.

Карло вздохнул, натянул перчатки, вытащил из ящика грязную, но когда-то светлую рубашку с короткими рукавами и без воротника и пуговиц. На этой странной рубашке был изображен кривляющийся и что-то вопящий негр с красными волосами, собранными в гребень, в синих круглых очках, с разноцветной татуировкой на шее и предплечьях. В руках он держал плоскую белую доску, похожую на странную гитару. Картинка явно была выполнена фотографическим способом, но веяло от этого изображения какой-то первобытной дикостью.

— Мда! Впечатляет. — Пробормотал Бальцони. — А что там со штанами?

Штаны оказались, на первый взгляд, вполне обыкновенными синими штанами, протертыми до дыр на коленях и грязными до невозможности. Брезгливо повертев их перед начальством, Карло аккуратно сложил их в ящик.

— Что больше ничего нет?

— Отец Антонио пишет, что на шее одного дикаря он видел блестящую железную цепь на которой был закреплен кулон в виде искусно выполненного черепа из того же металла, но дикарь обменять цепь, наотрез отказался. Миссионер предполагает, что цепь снята с бедняги негра. Да и обуви на нем не было, хотя по словам отца Антонио, ноги у того совсем не походили на ноги тех, кто много ходит босиком. Видимо в болоте обувь утопил.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — Помолчав, спросил Бальцони.

— Прежде всего, все это надо внимательно изучить. Причем к словам сибирского подростка нужно отнестись с полной серьезностью. Я конечно плохо знаю твоих, как выразился этот мальчишка, «эмиссаров», но мне кажется, что нужно очень и очень постараться чтобы так напугать этих двоих. Ему это удалось, причем походя, экспромтом. А теперь он будет готовиться, и одному богу известно до чего он додумается.

— Хорошо! Забирай все эти вещи и постарайся разобраться с «телефоном». Через месяц будем просить аудиенцию у Его Святейшества. К этому времени мы должны иметь хоть какое-то представление о том с чем столкнулись, и наметить предложения. Ты же знаешь, если у нас ничего не получится, то «телефон» будет отправлен в «Хранилище»