главное - как были распределены и использованы наличные ресурсы. Упомянутые выше 132 тыс. 76-мм БР выстрелов в пересчете на одно дивизионное или танковое 76-мм орудие дают 12,5 выстрела на ствол. И это в среднем, если бездумно поделить «всем сестрам по серьгам». Однако еще 24 апреля 1941 г. зам. наркома обороны, начальник ГАУ маршал Кулик отправил в западные приграничные округа телеграммы следующего содержания: «76-мм бронебойные выстрелы направлять в войска по следующему расчету: на каждую пушку в стрелковых дивизиях - 6, в кавалерийских дивизиях - 12, моторизованных дивизиях - 12, укрепрайонах -12, бронепоездах - 10, казематные орудия - 20, капонирные - 10, на танках КВ -25, на танках Т-34-13». А следом идет еще одна, очень интересная фраза: «Расчет составлен на боевой состав к 1.1.42 г., исходя из фактического наличия бронебойных выстрелов к 1.7.41 г.». Т. е. в расчет было принято почти такое количество БР выстрелов, которое существовало в реальности к началу войны (22 июня 1941 г.), а вот «стволов» было учтено значительно больше («на боевой состав к 1.1.42 г.»).

Как же танки новых типов остались почти (а в ряде случаев - и вовсе) без бронебойных снарядов? Внятного ответа на этот вопрос не смог добиться и сам маршал Кулик. Так, 16 мая 1941 г. он отправляет в Минск, начальнику артиллерии Западного ОВО телеграмму № 1481, в которой сказано: «По Вашей телеграмме № 6/арт. состоящие на складах округа 76-мм бронебойные выстрелы отправляются в войска только в июне. Предлагаю немедленно оперативным транспортом вне обычного плана перевозок отправить бронебойные выстрелы в войска, в первую очередь - танковые дивизии». Прошел месяц и еще четыре дня. 20 июня в 15:30 маршал Кулик отправляет очередную (за номером 1543) телеграмму в Минск: «По докладу одного из командиров ПТАБР (противотанковой артиллерийской бригады) округ не выдает бригаде боекомплект артвыстрелов. Предлагаю немедленно выдать всем ПТАБР боекомплект, в том числе положенные бронебойные выстрелы. Телеграфируйте 21 июня Ваше распоряжение и объяснение причины недопустимой задержки отпуска боекомплектов».

Мне пока не удалось выяснить - поступило ли в Москву «объяснение причины недопустимой задержки», или начавшаяся на рассвете 22 июня катастрофа сделала эту переписку бессмысленной. Зато не вызывает сомнений другой факт - снарядов к 45-мм противотанковым пушкам было не много, а очень много.

В западных приграничных округах накануне войны было сосредоточено 50 % от огромного общего ресурса 45-мм артвыстрелов (всех типов, не только БР). Всего в пяти западных приграничных округах (Ленинградском, Прибалтийском, Западном, Киевском и Одесском) числилось 6870 «сорокапяток», и на каждую из них в среднем приходилось по 373 бронебойных выстрела; эта цифра варьировалась от 149 в Одесском до 606 в Западном округе.

И на этом перечень противотанковых средств отнюдь не завершается. Только в пяти западных округах под броней (на танках Т-26 и БТ, бронеавтомобилях БА-6/БА-10) было без малого 10 тыс. 45-мм пушек. Но даже считая по самому минимуму (не учитывая наличие собственных танков, не учитывая войска и вооружение Ленинградского и Одесского округов), утром 22 июня 1941 г. три тысячи немецких танков ожидала встреча с 4997 противотанковыми «сорокапятками», в зарядных ящиках которых хранилось 2,3 млн бронебойных выстрелов.

Уместно будет вспомнить и про наличие в трех приграничных округах (Прибалтийском, Западном и Киевском) 2201 зенитной пушки калибра 76-мм и 85-мм и 373 корпусных 107-мм пушек. Даже при полном отсутствии БР выстрелов эти мощные артсистемы могли быть использованы для борьбы с танками, т. к. их энергетика позволяла разогнать осколочно-фугасный или шрапнельный снаряд до скоростей, позволяющих пробить броню немецких легких танков на километровой дальности[4]. К войне в воздухе в Красной Армии относились серьезно, и артвыстрелов для зенитных орудий было накоплено немало (более 1100 на одну 76-мм зенитку в западных округах).

Через две недели после начала войны, 5 июля 1941 года, за подписью генерал-лейтенанта Ватутина, вступившего в исполнение обязанностей начальника штаба Северо-Западного фронта (накануне войны - начальник Оперативного управления, заместитель начальника Генштаба Красной Армии), вышла «Инструкция по борьбе с танками противника», в которой предписывалось «заготавливать грязь-глину, которой забрасывают смотровые щели танка». И если отчаянный приказ Ватутина еще можно отнести к разряду трагических курьезов, то печально знаменитые бутылки с зажигательной смесью в июле 41-го были вполне официально приняты на вооружение Красной Армии и выпускались десятками заводов в миллионных количествах. Куда же подевались другие, несравненно более эффективные, нежели «грязь-глина» и бутылки, средства борьбы с танками?

Да, потери матчасти артиллерии были огромными. К 1 сентября 1941 года потеряно порядка 7,8 тыс. противотанковых 45-мм и 3 тыс. дивизионных 76-мм пушек. Немцы же к первым числам сентября безвозвратно потеряли 760 танков[5]. Возможно ли такое соотношение потерь танков и противотанковых орудий на поле боя, да еще и в ситуации, когда две трети танкового парка составляют легкие машины с противопульным бронированием? Разумеется, не только в бою с танками противника может погибнуть противотанковая пушка, так ведь и для немецких танков встреча с «сорокапяткой» не была единственной причиной потерь! Про уничтожение сотен вражеских танков отчитались и командиры советских авиационных дивизий, и командиры механизированных корпусов, а какое-то число немецких танков подорвалось на минах, завязло в болотах, да и злосчастными бутылками их поджигали не только в кино...

Стоит отметить, что в последнее время - после того, как конкретные вопросы о наличии и использовании летом 1941 г. средств противотанковой обороны стали обсуждаться публично - вновь оживилась версия о том, что все эти тысячи пушек и миллионы БР выстрелов ни к черту не годились, ничего не пробивали, а 45-мм БР снаряды крошились на цементированной броне немецких танков и пр. Разговоры эти имеют давнюю историю.

«Приказ войскам Западного фронта № 024 от 10 августа 1941 г.

Произведенная в присутствии Военного Совета фронта практическая стрельба из 45-мм пушки по немецким малым и средним танкам показала, что воображаемая особая прочность фашистских танков создается лишь трусами и паникерами. Вместо хорошей организации огня и его ведения такие люди расходуют большое количество снарядов, не нанося должного поражения танкам противника, и, оправдывая свою трусость, разводят вражескую теорию о неуязвимости фашистских танков.

На самом деле проведенная стрельба из 45-мм орудий бронебойным снарядом показывает, что при правильной организации и точности ведения огня первое же попадание в танк противника наносит поражение и немедленно выводит из строя танк и его экипаж. Установлено, что попадание из 45-мм