Сейчас можно наверняка сказать, что в России будет продолжено строительство нации полиэтнической , собранной вокруг русского ядра. Эта работа ведется уже более пяти веков, и в этом у России опыт, какого не имеет никто в мире. Успех России был основан на особом типе отношений ядра с этническими общностями — «семье народов». В этом была и сила, и хрупкость конструкции. Мы и дальше будем идти по российскому пути, а не по французскому, немецкому или американскому. Проблемы и трудности возникают на каждом из путей, у всех свои, в разные моменты разные. Завидовать нам некому.

В 1914 г. Ленин вступил в очень тяжелый и трудный спор с марксистами (западными и российскими) по вопросу о праве наций на самоопределение . Одной из побудительных причин для этого был конфликт Маркса и Энгельса с предыдущим поколением русских революционеров. Как говорилось выше, Маркс и Энгельс представили реакционной саму назревающую революцию в России, если ее социальной базой станет, как предполагали народники, общинное крестьянство, а сама она произойдет не под руководством западного пролетариата. Энгельс предупреждал в 1875 г.: «Русские должны будут покориться той неизбежной международной судьбе, что отныне их движение будет происходить на глазах и под контролем остальной Европы» [88, с. 526].

В 1914 г. было ясно, что война прямо толкает Россию к революции, и для русских актуальным выражением их права на самоопределение было право на их революцию . Русским было необходимо право самим определить характер, движущие силы и организационные принципы революции, а не делать это «под контролем остальной Европы» и не дожидаться победоносной пролетарской революции на Западе. Но чтобы не входить в конфликт с марксистами России и Запада (или хотя бы смягчить этот конфликт), надо было в дискуссии утвердить этот общий принцип самоопределения наций.

Советское официальное обществоведение затушевало суть конфликта, но в тот момент она была понятна. В большевизме марксисты увидели силу именно национальную , ставшую организационным ядром русского сопротивления Западу, который угрожал России превратить ее в периферию своей экономической и культурной системы. Народ, собранный на матрице Российской империи, с этой задачей не справлялся, его приходилось пересобирать на матрице Советского Союза, и эта работа началась задолго до Отрября 1917 г.

Другая причина, по которой большевики утверждали «право наций на самоопределение», заключалась в необходимости сохранить как раз единство трудящихся всей Российской империи в революционной борьбе — и на этой основе произвести «пересборку» империи уже в виде будущего Советского Союза. Без признания этого права было бы невозможно, по выражению Ленина, нейтрализовать попытки «националистического мещанства» расколоть трудящихся разных национальностей.

Впоследствии опыт подтвердил правильность этого анализа. Попытавшись подавить сепаратизм национальных элит под флагом «единой и неделимой России», белые, по выражению историка, «напоролись на национализм и истекли кровью». Красные, напротив, собрали страну «снизу», как многонациональную «республику Советов», которая была выгодна трудящимся, поддержавшим общую Красную армию против своих «элит».

Ленин изложил все эти соображения в большой работе «О праве наций на самоопределение», написанной в феврале-мае 1914 г. [104]. Здесь совершенно ясно сказано, что признание этого права вовсе не поощряет сепаратизм, а делается «именно в интересах успешной борьбы со всяческим национализмом всех наций…, теснейшего слияния их в интернациональную общность, вопреки буржуазным стремлениям к национальной обособленности». В примечании Ленин поясняет: «Нетрудно понять, что признание марксистами всей России и в первую очередь великороссами права наций на отделение нисколько не исключает агитации против отделения со стороны марксистов той или иной угнетенной нации, как признание права на развод не исключает агитации в том или ином случае против развода» [104, с. 318].

Однако на общемировую политическую арену концепция самоопределения народов была выведена именно в годы Первой мировой войны и стала одной из главных идей ХХ века, «овладевших массами». В обзоре на эту тему сказано: «Во времена I мировой войны две личности, неожиданно получившие значительное глобальное влияние в области управления государством, В. Ленин и В. Вильсон, придали этому потенциальному разрушителю международного порядка новый нормативный статус. Ленин исходил из чисто тактических целей и верил, что ему удалось ограничить зыбкость и неоднозначность этого феномена прочной оболочкой пролетарского интернационализма и большевистской диктатуры. Семью десятилетиями позже перестройка и гласность взорвали эту оболочку, и вырвавшееся из заключения самоопределение преследует теперь преемников Ленина.

Вильсон, со своей стороны, полагал, что нашел этический принцип для демократического преобразования европейских владений многонациональных империй — Австро-Венгрии, Оттоманской Турции и царской России. Вильсон ни на минуту не предполагал, что подобный принцип может найти применение где-либо за пределами Европы, и был поэтому поражен тем парадом массы рождающихся национальностей, которых он вызвал из небытия своими словами и многие из которых ему ранее были совершенно неизвестны. В своем последующем выступлении на Сенатской комиссии по международным отношениям он признал: «Когда я произносил эти слова (что все нации имеют право на самоопределение), я произносил их, не зная о том, что существуют национальности, которые приходят к нам день за днем… Вы не знаете и не можете себе представить те переживания, которые я испытываю в результате того, что у многих миллионов человек мои слова пробудили надежды» [96, с. 109-110].

Перед Октябрьской революцией Ленин вернулся к вопросу о самоопределении народов и отделении частей бывшей Российской империи от Советской России. 19-21 октября 1917 г. он подчеркнул: «Мы вовсе отделения не хотим. Мы хотим как можно более крупного государства, как можно более тесного союза, как можно большего числа наций, живущих по соседству с великорусами; мы хотим этого в интересах демократии и социализма, в интересах привлечения к борьбе пролетариата как можно большего числа трудящихся разных наций. Мы хотим революционно-пролетарского единства, соединения , а не разделения. Мы хотим революционного соединения, поэтому не ставим лозунга объединения всех и всяких государств вообще, ибо на очереди дня социальная революция ставит объединение только государств, перешедших и переходящих к социализму, освобождающихся колоний и т.д… Мы хотим, чтобы республика русского (я бы не прочь сказать даже: великорусского, ибо это правильнее) народа привлекала к себе иные нации, но чем? Не насилием, а исключительно добровольным соглашением. Иначе нарушается единство и братский союз рабочих всех стран» [152].

Закончив Гражданскую войну и получив поддержку нерусского населения, советское правительство заняло вполне определенную позицию. Сталин заявил в 1923 г.: «Следует иметь в виду, что, помимо права наций на самоопределение, существует также право рабочего класса на укрепление своей власти, и этому последнему право на самоопределение является подчиненным. Бывают случаи, когда право на самоопределение приходит в столкновение с ним, тогда более высоким правом выступает право рабочего класса, взявшего бразды правления для укрепления своей власти. В таких случаях — и это надо сказать прямо — право на самоопределение не может и не должно служить препятствием для использования рабочим классом своего права на диктатуру».