— Им стоит перестать делать вид, что они не умеют любить. Я всё им дал, я изначально создал их любящими, но грехи… Они ослепляют.

* * *

— Вики… Демоны, ангелы, архангелы, Серафимы, Всадники… Мы все можем и умеем любить, дело лишь в том, хотим мы этого или нет. То, что происходит между вами с Люцифером — редкий и потерянный дар, — я уже лежала у Всадника на коленях, внимая каждому его слову. — Дело в том, что любовь на Земле стала существовать без клейма «родственных душ», а как самостоятельное чувство, позволяя менять партнёров и испытывать симпатию к разным людям, но ты и сын Сатаны — исключение.

— Как такое может быть? — мне не верилось в то, что я человек нового века и поколения, связана с демоном, который старше меня на столетие, а может и два. Ведь он мог любить, хотел ли?

— С этим предстоит разобраться. Тебя навещал бессмертный, когда ты была ещё жива. То, что ты испытываешь, не простая влюблённость.

***ОтельЛюцифер

Виктория испарилась вслед за Константином, но я не собирался её искать. Не потому, что мне было всё равно на состояние которое она испытывает, а потому, что каждому нужно личное пространство чтобы подумать наедине с собой.

— Сын, — голос отца заставил меня повернуть голову в сторону дивана. Он уже сидел в своей горделивой позе с расправленными плечами, но его взгляд был полон печали. — Нужно поговорить.

— Есть ли смысл? — у меня было столько попыток договориться с ним и прийти к понимаю, но ни одна не дала положительного результата.

— Стало быть, пора, — он встал и подошёл к открытой двери балкона, поглубже вдохнув в себя свежий ночной воздух. — Люцифер, как думаешь, я умею любить? — отец слега повернул голову в мою сторону, напряжённо нахмурив брови.

— Судя по твоим рассказам, нет. Но хочу сказать сразу, я не намерен выслушивать лекции о том, что я не умею любить и к Уокер испытываю «спортивный интерес».

— Я лгал, — он повернулся ко мне всем корпусом, во взгляде читались сожаление и боль. — Я безумно сильно любил твою мать и продолжаю любить до сих пор. Лилит навсегда останется у меня в сердце, — отец положил руку себе на то место, где у него оказывается имелось сердце. — Так получилось, что мне было удобно переживать её гибель, давая всем понять, что я не любил. Я воспитал целую армию благодаря этому.

— Но не смог воспитать сына, — я горько ухмыльнулся и начал искать в карманах сигареты. — Ты столько лет занимался самобичеванием, воспитанием рядовых демонов, забывая о том, что у тебя есть сын. Рассказывал мне, что такие как ты — не знают слово «любовь», хранил секрет о том, что у тебя есть брат, которого ты заточил в чистилище. Теперь что, хочешь вечер откровений?! — Сигарета была уже зажата моими зубами, а зажигалка помогла с запуском в легкие спасательного дыма.

— Я и не надеюсь на твоё понимание, сынок. Я всего лишь хочу тебе сказать, что я не деспот и был не прав в своих действиях. Я не отказался от тебя, но и смотреть не мог! Ведь ты так похож на неё, — он сделал шаг в мою сторону. — Твои крылья, твои глаза, твоя ухмылка, которая досталась тебе от неё, а не от меня. Я ведь тоже «заразился» ей от Лилит. Мне было тяжело это пережить, — я сделал шаг назад от отца.

— Ты убил её.

— Я не убивал. Это лишь слух родившейся из-за моих слов о не любви, — он недовольно скривился и остался стоять на месте.

— Ты украл мои воспоминания о ней.

— Я лишь не мог принять боль! — Он крикнул так, что затряслись стены всего номера. — Позволь мне всё исправить.

— Хорошо. Тогда помоги нам, — я сделал затяжку и начал щуриться от дыма, попадающего в глаза.

От третьего лица

Би-2 Я никому не верю

Виктория была уже достаточно пьяна, танцуя в каком-то клубе недалеко от отеля, в котором они остановились с Люцифером. Бутылка зажатая в её руке никак не хотела кончаться, а она была и рада прикладываться к горлышку. Отпустить своё прошлое — самый высокий дар, который дан не многим. Её мокрые от танцев волосы хлестали по лицу, тушь давно размазалась по щекам от слёз. Вот она, во всей красе — Виктория Уокер, внутри вся израненная, но снаружи смелая и сильная, тянет руки к потолку и двигается в такт музыке с закрытыми глазами, будто прощается со всем, что у неё было и есть.

Люцифер сидел на полу и курил, пепельница была заполнена до краев, но его осознание того, что отец мог установить между ними нормальные отношения, но не сделал для этого ничего — больно стискивало горло. Родители и дети не становятся друзьями, когда дети уже взрослые. Друзьями они должны быть с их детства. И вроде грустно от того, что отношения не складываются, но разве ребёнок в чем-то виноват? Он до сих пор не знает истину, которая заложена в смерть его мамы, а Сатана каждый раз уходит от ответа, ссылаясь на срочные дела.

Вики открыла глаза, сделала глоток своего шампанского и крикнула на перерез музыке:

— Я прощаю себя и отпускаю прошлое!

Люций стоял на балконе, в его руке почти обугленная сигарета и стакан чистого виски. Глаза от усталости давно охмелели, желание спать было отвратительно сильным, но демон лишь усмехнулся и крикнул на весь город:

— Я прощаю тебя, отец! Слышишь?! Я отпускаю это поганое прошлое, даже то, что ты забрал последнее от мамы!

Он кинул стакан с балкона, совершенно не задумываясь о том, что он может в кого-то попасть. Долгожданная свобода — вот, что ощущали эти двое находясь по разную сторону друг от друга.

(Выключайте трек)

Уокер шлепала босыми ногами по кафелю, шагая по коридору ведущего к их с Люцифером номеру. Она не могла себя переместить, потому что вернула кольцо на палец, но лишь с одной с целью — напиться и забыться.

Люцифер лежал на кровати и смотрел в потолок, потому что не смог уснуть, а причина его бессонницы сейчас пытается оторвать дверную ручку.

— Ты разучилась открывать дверь? — Сын Сатаны слишком резко открыл дверь, но среагировать на фееричное падение Вики не успел.

— А ты научился открывать? Эдакий Жерар Депортье? — Девушка громко рассмеялась, одаривая Люцифера запахом перегара и сигарет.

— Депардье. А швейцар в гостинице — портье, Виктория. Почему я должен объяснять тебе такие простые вещи? — Люцифер протянул руку Уокер,