Вобщем, язнал онескольких комнатах, примерно мог вспомнить ихрасположение— нонеточнее, чем уровень этажа идату, когда эти комнаты были найдены. Караулить комнаты стакими скудными данными было невозможно иглупо.

Ноуменя еще спрошлой жизни была привычка— смотреть посторонам, отмечать расстояние между факелами иобращать внимание напрочие детали, закоторыми может скрываться потайная дверь. Наследы свежего раствора между плитами икаменными блоками, натрещины вформе двери, наглубокую насечку накамне, которая выступает вкачестве декорации под замочную скважину. Можно заметить выступающие кирпичи, которые нужно нажать вопределенном порядке, чтобы открыть дверь. Иявсе это рассказывал мечнику ссекирой.

—Погоди,— поднял онладонь.

—Конечно,— остановился я.— Спрашивай, что непонятно.

НоГлебос смотрел настену впяти метрах перед нами.

—Это нетасамая дверь, которую тыописывал?— указал онмежду факелов.

Япосмотрел внимательнее нараствор между кладкой, обратил внимание наедва заметную трещину.

—Да, возможно, это она.

Если быянеотвлекся нарассказ, обнаружил быеепервый. Однозначно быобнаружил.

—Стоило тебе раньше рассказать про этот секрет,— заметил Глебос.

—Ага,— буркнул я.

—Теперь ищем кирпич, который откроет дверь?

—Неспеши,— пробормотал яиприблизился кпрямоугольнику. Раствор здесь действительно отличался поцвету отостального. Едва заметно, ноотличался— был чуть светлее.

Яприложил ухо ктрещине, нонеуслышал изнутри никаких звуков. Это ниочем неговорит— монстры умеют сидеть довольно тихо. Обслюнявленный палец тоже невыявил нипотоков воздуха, нипотока тепла или холода, ноэто тоже неговорило ниочем конкретном. Разве что можно выкинуть часть стихиальных существ.

—Давай-ка сперва вдаришь вщель навыком секиры, которым тыпацанов пугал. Вот сюда лучше,— ткнул япальцем втрещину.

—Думаешь, мысможем потом отжать дверь?

—Нет. Нам нужно убедиться, что внутри нет монстров. Аесли иесть, тонеслишком опасные.

—Это ведь второй этаж.

—Поверь, лучше перестраховаться, чем нарваться накакого-нибудь демона или мелкого дракона.

Напарник медленно извлек изножен свою огромную секиру ивыставил ееперед собой. Глебос выдохнул, его руки задрожали отнапряжения. Внезапно пацан сделал мощный взмах секирой, исееострия сосвистом вырвалась огненная плеть. Только наэтот раз она была гораздо толще— плясала иизвивалась, проходя постене под громкий треск камня. Когда плеть коснулась раствора вокруг двери, она буквально проплавила камень, создавая широкую, пышущую жаром щель. Яотшагнул назад, прикрывая лицо отужасной температуры. Очем говорить— даже стена возле прожженного следа начала трескаться.

Изнутри недонеслось низвука. И, насколько ясмог рассмотреть комнату всвете выдернутого издержателя факела, внутри никого небыло.

—Авот теперь ищем кнопку.

ЯиГлебос внимательно исследовали каждую стену икаждый угол. Кнопка может быть скрыта где угодно— отпола достен. Ну, разве что напотолке еебыть недолжно— подземелье, насколько язнаю, неиздевается так над приключенцами. Мыпотратили напоиски больше двух часов, обшарили каждую плитку, проверили каждую щель, ноэто непринесло никаких результатов.

—Теперь что?— спросил Глебос, новместо меня заговорило било. Япринялся долбить покирпичам, иГлебос присоединился комне, раздавая удары покаменным блокам настене напротив. Насорок шестом ударе мне повезло— самый обычный каменный блок затрещал под моим билом, исразу жезагудел механизм тайной двери. Створка заскрипела, закряхтела исоскрипом ушла всторону.

Глебос убрал ладони откамней иперехватил удобнее секиру. Яуже держал имедленно раскручивал било. Никто неспешил срадостным визгом прыгать нанас изтемноты, нетянул кнам тентакли, ноэто незначит, что непотянет инепрыгнет.

Япоказал Глебосу, чтобы тот шел слева отменя.

Впроем мызаглянули вместе, иостановились перед огромным статуями ангелов, возвышающимися пообеим сторонам. Они казались живыми втусклом свете находящихся вкоридоре факелов. Глаза статуй словно следили занами, ананевозмутимых гранитных лицах застыло выражение мудрости икакой-то тоски.

—Вот дела…— протянул Глебос. Ибыло отчего. Стены комнаты были расписаны миллионами рунных символов, сплетающихся вдиковинную вязь. Кроме этих рун иангелов вкомнате находились еще две вещи— посреди комнаты стоял высокий пьедестал, ананем лежал свиток, окутанный пурпурным светом. Свиток довольно сильной способности, судя подавлению силы, которой веяло отнего.

Аеще свиток был одноразовым. Илежал оннапьедестале один.

Очень давно, когда яшел попути авантюриста, мне повстречался приключенец поимени Элрик. Дядька почти отошел отдел, инастарости лет стал заниматься одним интересным хобби— онвоспитывал нас, никому ненужных ребят, передавая свои знания. Оннебыл легендой— обычный воин собычным архетипом, ноименно его наставления помогали нам выживать. Иядосих пор помню часть его поучений.

Однажды, сидя укостра, Элрик сказал: «Мое самое глубокое убеждение, которое яполучил загоды путешествий исражений, заключается втом, что самый опасный иковарный враг, вопреки рассказам, немонстры, которые скрываются втемных залах, инемертвецы. Нет, самый главный иразрушительный противник— жадность. Жадность— это таневидимая тьма, что выползает изглубин наших сердец ипоглощает наши души. Она тревожит ивзращивает жажду власти, богатства иматериальных благ. Она окутывает наш разум, заставляя нас идти налюбые жертвы ивыходить из-под контроля напути кдостижению наших алчных желаний. Можете мне неверить, ногильдии погрязли вжадности, иэтот город погряз. Ядесятки раз видел отважных исильных воинов, угодивших впучину этого порока. Они охотились засокровищами, заславой, завластью, новконечном итоге сами становились монстрами влюдских шкурах. Они теряли свою человечность встремлении стать больше, богаче, могущественнее».

Истарик был прав, тысячу раз прав, когда остерегал нас, что нестоит быть жадными.

Ятоже стал одним изтех, кого когда-то презирал. Ядавно уже забыл идеалы, которые толкали меня вверх. Теперь ягонюсь засилой, славой ибогатством. Явсе еще неготов наубийство ради них, нояуже обманывал Глебоса, когда ставил нанего— ябуквально пользовался человеком. Ядоговаривался сдядюшкой Буобменять вещи надни проживания непотому, что уменя небыло денег, апотому, что отдавать ихнехотелось. Яедва решился потратить накопленное наэликсиры, которые помогали мне развиваться, потому что металл для меня— приятная тяжесть иценность, которую ямогу обменять наочень многое, аэликсиры будут выпиты, исклянки отних уйдут вмусор.

Ипод конец прошлой жизни язадержался вгороде, необращая внимания нато, что его берет вкольцо нежить, тоже из-за жадности: выдался шанс заключить неплохую сделку, ирешил рискнуть.

Аеще меня гложет жадность закаждую серебряную монету, потраченную наеду икомнату вместном трактире, иэто давит наменя едва линесильнее, чем нахождение вэтом поселке. Ипацанов я, вместо того, чтобы тащить кстраже, ограбил изапугал, идаже нечувствую раскаяния, хотя они могут вследующий раз расправиться сослабым авантюристом, вымещая нанем свою злобу истрах.