Она остановилась на полуслове и побелела как мел. Эрик посмотрел на нее с удивлением и ждал, что она продолжит свои рассуждения. Она размышляла дальше:

– Он мог получить то же самое письмо, на которое ответила Лииса. И если он знал, что на сайте Love Dollz есть те, кто мог бы указать на него как на любителя «кукол», то это могло вынудить его к принятию мер. Быстро. Прежде чем они успели связаться с полицией. – Она смотрела в пол и проговорила еле слышным голосом: – Это значит, что именно я вынудила его убить Лиису Рундберг. Иначе этого бы не случилось. – Она подняла глаза и поняла, что им тоже приходила в голову эта мысль. Прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, она выбежала из комнаты. Послышались булькающие звуки. Ее вырвало на лестнице.

* * *

Мария упаковывала камеру. На полу у кровати лежали пакетики с пробами и пакеты с вещдоками. В одном из пакетов – учебная литература. Криминология.

– Книги взяты в университетской библиотеке. Но она, похоже, не изучала социологию.

Рикард кивнул:

– Но это все равно цепочка. К Ахмеду.

«Надеюсь, это не мы его подтолкнули к убийству, когда попытались вызвать на допрос», – подумал он. Мария посмотрела на него.

– Ты не можешь глянуть, нет ли поблизости какого-нибудь заведения, где можно заполучить кофе? Я не успела выпить, когда меня вызвали. – Она вывернулась из-под руки, которую он положил ей на плечо, и перешла на другой конец комнаты. Она хотела, чтобы ее оставили в покое на месте преступления.

– Я не вижу компьютера. Но у нас есть ее мобильник. Она его забыла у родителей. С ними говорил Юнгберг.

Ей нравился Рикард, но во время работы она доверяла исключительно себе. А лучше всего она работала одна, если это было возможно. Дело в том, что она стала все больше ценить одиночество. Будто потребность в одиночестве осталась неудовлетворенной, и она начала это понимать только после развода.

Она изучала мертвое тело, которое было Лиисой Рундберг. Глаза открыты. Покрыты будто слабой пленкой. Никаких следов обороны. Может, на этот раз он использовал какое-то обезболивающее? Сильные лампы на высоких ножках освещали ее с обеих сторон. Никаких уродливых теней. Молодое тело, еще не совсем взрослое. Почти подросток. Мария вздрогнула, хотя видела достаточно много трупов. В комнате было не холодно, наоборот, лампы подогревали воздух, но она все равно чувствовала прохладу.

Как в морге.

Маленькими глотками она пила кофе, принесенный Рикардом. Тепло напитка не смогло прогнать холод, который она чувствовала внутри.

Рикард чуть было не задремал на лестнице со своей пустой чашкой из-под кофе, когда она появилась наконец со своими пакетами вещдоков.

– Ку-ка-ре-ку.

Он вздрогнул, услышав ее голос, и попытался сделать вид, что вовсе не дремал.

– Э-э, я тут как раз закончил с соседями. Они ничего не заметили.

– Угу. Как ты уже сказал, в квартире нет компьютера. Но возможно, что его взял с собой преступник. В остальном комната выглядит такой же кулисой или декорацией, как и квартира на улице Хегалидсгатан.

Они вышли. Рикард глубоко вдыхал свежий воздух. Никогда он не привыкнет к запахам на местах преступления.

– Мог ли Ахмед иметь аккаунт на сайте Love Dollz и таким способом получить предостережение, что его ищет полиция? Мне нужно к прокурору, чтобы запросить информацию о пользователях в списке Анны. Тех, кому Линн разослала мейлы.

Они шли рядом. Мария кивнула:

– Может быть, из страха, что Лииса его разоблачит, он и бежал через другую дверь из университета? Потому что знал, что ему надо от нее избавиться до того, как она встретится с полицией? Тогда у него был бы шанс выпутаться.

– А если это не он, то перед нами прямо-таки необъятное поле деятельности. Один перебор всех этих имен пользователей займет кучу времени. Но все-таки должна быть какая-то личная связь, личный контакт. Иначе убийце пришлось бы искать среди сотен женщин с этого сайта.

Он так мало весил в руке. Как маленькая красивая пташка. Беззащитный воробышек. Он провел по гладкой красной поверхности. Резко повернулся. Мимо прошли мамочки с детскими колясками. Он не знал, где находится. Шел наугад, не разбирая дороги. Не мог больше оставаться в квартире. Нажал на экран телефона, появилось фото. Анна. Судя по фону, снято было где-то в баре или ресторане: она поднимала к камере высокий узкий бокал. Хороша. Красива, несмотря на красные от вспышки глаза. Увы, все это было только поверхностью, декорациями.

Сначала он не хотел в это верить. На этот раз все ему казалось другим, настоящим. А потом опять все стало обычным. Более холодные отношения. Быт. Повседневность. Ее разоблачение. После этого он просил прощения, но она не хотела слушать. Конец. Разрыв. Она бросила его легко, как будто их отношения были капризом, игрой.

Для него это было далеко не так.

Она пошла по жизни дальше, особо не печалясь. Не раздумывая об их отношениях, о том, что это было за чувство, когда они были вместе.

Запах смерти, казалось, въелся в кожу Эрика после посещения квартиры Лиисы. И теперь от этого запаха никак было не избавиться, как он ни пытался скрести себя щеткой в душе. Но обескураживало его не это, а запись в блокноте. Он еще раз прочитал записанное туда имя. Кристина Ландманн. И номер мобильного телефона. А под этим он приписал «Ахмед».

Эта Кристина была новым персонажем. Никто из следаков не имел раньше с ней контактов. Телефонистка на коммутаторе сказала, что женщина позвонила и сказала, что у нее есть «немного информации». Лично она была с Анной не знакома, но у них были общие друзья.

И тот же самый руководитель курсовой.

Она ответила после первого же сигнала.

– Да, привет. Тут такое дело. Обычно мне наплевать на это, но когда я услышала о том, что произошло, то решила все-таки позвонить. Насчет всяких странных эсэмэсок и прочего.

– А что за странные эсэмэски?

– Это Ахмед, тот же самый руководитель, что и у Анны, он посылает кучу сообщений. Каких-то чудаковатых. Вообще-то он вполне окей, знает свой предмет, но тут… Мне и раньше говорили, что он может быть слегка малахольным. Но я обычно стираю такие эсэмэски и не обращаю внимания. Но вот вчера случилась одна вещь.

Она помолчала, явно подбирая слова.

– Ну, я даже испугалась. Правда. Он заявился ко мне домой и вел себя очень странно. Даже как бы угрожающе.

– Чего он хотел?

– Сначала я вообще не врубилась, а потом до меня дошло, что речь идет о его эсэмэсках. Я должна их стереть, уничтожить. Чтобы мы могли, как он выразился, «закончить то, что у нас было». А у нас ведь никогда ничего и не было. Кроме как в его больной фантазии.

Она снова остановилась, чтобы передохнуть.