— Для меня это, Степан Петрович, признаться, новость, — озадаченно посмотрел тот на командира. — По его просьбе? — никак не мог поверить он, зная, как офицеры тяжело расстаются с эскадрой.

Командир, тем не менее, утвердительно кивнул головой.

— Но, если я не ошибаюсь, он устроился где-то на юге Туниса? — уточнил старший лейтенант.

— Совершенно верно, Владимир Аркадьевич, — улыбнулся про себя командир, видя его обеспокоенность. — Но наш лейтенант ведь холостяк, и ему, естественно, совершенно безразлично, где жить. Была бы только работа. А вот вам, человеку семейному, как я понимаю, необходима подходящая должность где-нибудь поблизости, во всяком случае, не в глубинке Туниса и уж тем более не в песках Сахары. Ведь так?

— Это было бы просто великолепно! — просиял тот и вдруг спохватился: — А как же вы, Степан Петрович, останетесь на миноносце без старшего офицера?! Ведь мы же еще раньше договорились с вами быть на «Гневном» до самого конца!

Тот улыбнулся, видя расстроенное лицо своего помощника.

— Меняются обстоятельства — меняются и решения. Это, извините, логика развития любого процесса. Ведь у меня, как вы знаете, или, во всяком случае, догадываетесь, будущее определено стараниями моего отца. У вас же, Владимир Аркадьевич, все как раз наоборот. А посему надо использовать все возможности, пока эскадра еще существует. — Тот согласно кивнул головой. — Тем более что на нашем миноносце есть еще один офицер, и я думаю, что Василий Иванович будет чрезвычайно рад в чине мичмана стать старшим офицером эскадренного миноносца, — рассмеялся командир.

— А вот в этом я ничуть не сомневаюсь, — с ревностными нотками в голосе согласился старший лейтенант.

— Никак ревнуете, Владимир Аркадьевич? — усмехнулся Степан Петрович.

— Есть немного — я же ведь все-таки офицер. Правда, пока… — потухшим голосом уточнил тот.

— Это не наша с вами вина, господин старший лейтенант! — строгим голосом упрекнул его капитан 1-го ранга, и тот сразу же принял положение «смирно» — сказалась годами выработанная привычка. — Все под Богом ходим… И прошу вас — не тянитесь передо мной. У нас же с вами далеко не официальный разговор, а беседа двух офицеров, обеспокоенных своим туманным будущим.

— Привычка, Степан Петрович, — стеснительно улыбнулся тот и тут же, видимо, решившись, спросил: — А можно мне будет рассказать о нашем разговоре, то есть беседе, — поправился он, — супруге? Вернее, о вашем предложении.

— Безусловно! Ведь жена в семье, как старший офицер на корабле, — улыбнулся командир. — Во всяком случае, у меня это именно так. А вообще-то бывают и отклонения, — усмехнулся он и вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта.

Тот понимающе улыбнулся:

— У нас с Софьей Кирилловной те же самые отношения, что и у вас, Степан Петрович, с Ольгой Павловной.

— Ну и слава Богу! Буду, следовательно, зондировать у адмирала Тихменёва подходящую для вас вакансию.

— Спасибо за заботу, Степан Петрович! — дрогнувшим голосом поблагодарил тот.

— Пока не за что, Владимир Аркадьевич. Будет результат — непременно отметим его нашими семьями.

И у старшего офицера, не раз и не два бестрепетно смотревшего в лицо смертельной опасности, повлажнели глаза.

* * *

Когда Степан Петрович в очередной раз зашел в каюту на «Георгии», Ольга Павловна, тревожно глянув на него, сообщила, что Ольга Порфировна, супруга начальника штаба эскадры, просила передать ему просьбу адмирала встретиться с ним в неофициальной обстановке. А затем, видя его недоумение, пояснила:

— Причем встретиться именно здесь, на «Георгии». И как раз сегодня она предупредила меня, что Александр Иванович скоро тоже будет здесь же, в соседней адмиральской каюте. К чему бы это, Степа? — с тревогой в голосе спросила она.

Тот неопределенно пожал плечами:

— Так как инициатива исходит от него, стало быть, что-то интересует его в личном плане. Ведь и у адмиралов, как и у прочих людей, вполне могут быть и свои проблемы, — улыбнулся он. — В общем, как говорится, поживем — увидим. Так что не волнуйся. Как я понимаю, не предвидится ничего сверхординарного.

Ольга Павловна благодарно поцеловала его:

— А я, признаться, очень даже разволновалась, — призналась она. — Мало ли что…

— Эх, ты, моя пугливая девушка, — обнял он ее, — испугалась какого-то там адмирала. Правда, моего начальника, — подумав, уточнил Степан Петрович.

Та же лукаво глянула на него, приятно пораженная уже давно забытым обращением «девушка», а затем взгрустнула: «И куда же это вы делись, беззаботные годы юности?..»

— Не передергивай, Степа. Я же ведь испугалась вовсе не за себя, а за тебя, дорогой ты мой человек.

— И с каких это пор ты стала мыслить о нас с тобой как бы порознь? — притворно удивился тот. — Как будто то, что касается меня, уже перестало касаться тебя?

Ольга Павловна тревожно глянула на супруга, но, увидев веселых чертиков, бегавших в его глазах, успокоилась.

— Ну вот, наконец-то ты опять сел на своего любимого конька, — мягко улыбнулась она. — Одним словом, пошли-поехали…

Степан Петрович рассмеялся:

— Ты же прекрасно знаешь, Оля, что я и дня не проживу, не подковырнув тебя. Разумеется, по-дружески. Я бы даже сказал, как самого близкого мне человека. Неужто еще не привыкла?

— Привыкла, конечно, — смиренно произнесла та, улыбнувшись. — Только прошу тебя, Степа, не затрагивай святого. Во всяком случае, хотя бы для меня.

— Ты неисправима, Оля! — озадаченно воскликнул тот. — Ведь, не замечая того, ты повторила ту же самую мысль, только теперь уже с другой стороны. Так это же ведь искусство, недоступное мужчине!

Но, увидев ее растерянное лицо, махнул рукой:

— Ну да ладно, это я так, к слову. А вот с ужином пока повремени, — предупредил он. — Кстати, а где Ксюша?

— Купается с подругами и ребятами на пляже морского клуба. Думаю, что еще не скоро вернется, — уверенно сказала она, радуясь в душе тому, что возникшая было размолвка между ними миновала. — В этом плане им очень повезло: купайся — не хочу! Теплое море, прекрасный песчаный пляж, почти всегда солнечная погода…

— Средиземноморье, одним словом! — согласился Степан Петрович. — Это тебе не наша хмурая Балтика.

— И даже не Севастополь, — улыбнулась Ольга Павловна.

— Это, пожалуй, единственное преимущество теперешнего нашего положения, — усмехнулся тот. — Ну да ладно, не будем хныкать. Нет ли у тебя, Оля, какого-нибудь напитка? Я имею в виду, разумеется, без градусов, — уточнил он, улыбнувшись.

— Конечно, есть, Степа! Ты же у меня известный водохлеб! — счастливо рассмеялась та. — А я ведь, как-никак, заботливая хозяйка. Надеюсь, ты не будешь этого отрицать?