После этой фразы Арон и Ария посмотрели друг на друга и ненадолго замерли. Она отвела взгляд в пол и сделала глоток, от которого по-детски сморщилась.

– Я так понимаю, ты был влюблен?

– Знаешь, лучше бы я это не вспоминал, – закончил парень и закрыл глаза, прислонившись затылком к стене.

Арон сидел напротив больничной койки, держа сестренку за руку, в то время пока ей вкалывали очередное обезболивающее. Их кололи несколько раз в день, потому что боли были нестерпимыми, и девушка не могла это выносить самостоятельно.

Она, прищурившись, посмотрела на брата, а затем через силу произнесла:

– Тебе звонила Алиса? Я видела, ты с кем-то разговаривал и после этого стал каким-то нервным.

– Я совершенно спокоен, с чего ты взяла, что я нервничаю, Лу?

Бледная и изможденная девушка слабо улыбнулась.

– Кто еще в этом мире может видеть тебя насквозь, кроме меня? – Она продолжала смотреть на него, не убирая улыбку с лица.

Он почувствовал, как в глазах мутнеет, и закрыл их, чтобы не дать слезам выйти наружу. Молодой человек обхватил руку сестры двумя ладонями, поцеловал кисть, а потом бережно держал ее, как главный трофей в своей жизни.

– Иди и встреться с ней, со мной ничего не случится. Мне вкололи обезболивающие, сейчас все будет хорошо, я посплю.

– Нет, я тебя не оставлю, Лунна.

– Ты себя видел? Ты же работаешь ночи напролет, думаешь, я не знаю? А потом днем караулишь меня, не сомкнув глаз. Когда ты спал в последний раз?

Арон опустил глаза и задумался. И правда… когда он спал? Ночью между сменами подремал от силы час, и было это около двух дней назад. И то не точно. Счет времени терялся, а вместе с ним терялся и смысл жить, ведь сестра с каждым днем увядала все больше.

– Пожалуйста, иди отдохни, Арон.

– Я никуда не пойду, – более твердо сказал он, глядя на нее.

– Сидишь возле меня, потому что боишься, что пропустишь мою смерть. Ты знаешь, что она может уже наступить в любую секунду, и тебя гложет мысль, что не успеешь попрощаться, – сказала она с таким бесстрашием, будто бы на все сто процентов была готова к самому жуткому дню.

Но она не была готова. Никто не может быть готов.

Арон сжал зубы, и черты его лица в мгновенье стали грубыми и мужественными.

– И только попробуй начать со мной прощаться, – выдавила Лунна. – Встретимся когда-нибудь на том свете, и я тебя прибью, ты понял меня? Никаких прощаний, я не хочу даже допускать мысль, что больше никогда тебя не увижу.

– Никаких прощаний, – проговорил парень, глядя на нее.

– Я видела, как тебе названивала твоя Алиса. Не скажу, что я от нее в диком восторге, но если ты влюблен, то я принимаю любой твой выбор. Меня не будет рядом с тобой, а она будет. Не зарывай все в землю. Назначь ей встречу, я же знаю, ты хочешь. За пару часов я не умру, не переживай.

Ее бескровных губ коснулась мягкая улыбка.

– Ты не умрешь ни через пару часов, ни завтра, ни через неделю. Поняла?

– Значит, через две недели можно? – Лу попыталась засмеяться, но у нее это плохо вышло из-за слабости и действия обезболивающих.

Арон встал, наклонился к ней, поцеловал в щеку и направился к двери.

– Никогда нельзя, – ответил он, стоя в проходе. – Поспи, солнышко, я скоро вернусь.

Арон пытался построить отношения с Алисой еще до болезни сестры. Тогда он уделял ей в разы больше времени, но так или иначе все равно не мог быть с ней на сто процентов, так как Луна занимала огромную часть его жизни. После того, как стало известно о болезни девушки, абсолютно все время стало уходить на работу и заботу о ней.

Алиса сидела в небольшом сквере в ожидании парня, который позвонил ей около часа назад и назначил встречу. Она была высокой светловолосой девушкой с идеальным каре. Алиса подняла взгляд в небо, и в ореховых глазах отразились солнечные лучи.

– Прости, что опоздал. – Арон подошел к ней с огромным букетом ромашек. Раньше она всегда говорила, что очень любит их. – Держи. – Он с полуулыбкой протянул ей букет, и она осторожно взяла его, но во взгляде не было никакого восторга.

– Спасибо, – ответила девушка. – Ты совсем плохо выглядишь. Синяки под глазами…

– Я не собираюсь жаловаться – ты сама все знаешь. Логично, что я не буду выглядеть как модель с обложки журнала, когда моя сестра в любую минуту может умереть. Это мне сказал вчера врач, кстати говоря.

– Мне жаль… – произнесла она, но голос говорил совсем иное. – Я рада, что ты мне сам позвонил, потому что я хотела с тобой поговорить, но никак не могла решиться.

Он сел на лавочку рядом и слегка наклонился вперед, скрестив пальцы.

– Можешь говорить.

– Понимаешь, в последнее время мы так редко виделись… Ты был занят своими проблемами, почти не писал мне, не звонил, я стала отвыкать от тебя. Знаю, что это прозвучит ужасно, но моя жизнь продолжается. Она не стоит на месте. Мне хочется двигаться дальше, радоваться, развиваться, а ты в последнее время лишь тянул меня на дно.

После этих слов парень повернул голову и посмотрел на девушку, не веря своим ушам.

– Я начала ходить с подругами по разным мероприятиям и познакомилась с одним парнем…

Арон еще сильнее сжал пальцы, пытаясь держать себя в руках.

– Я влюбилась, Арон. Влюбилась в другого. Он очень хороший, пригласил меня к своим родителям в Норвегию. Все так быстро закрутилось. Даже не знаю, что еще сказать. Прости меня за все, но я так больше не могу. Не могу идти с тобой по этому дну.

– Дно – болезнь самого близкого для меня человека? Это ты называешь дном?

Арон едва мог смотреть на эту девушку. Внутри он ощущал себя так, будто бы на него обрушились все мировые катастрофы, одна за одной, без передыху.

– Прости меня, Арон. Мне стыдно, и я понимаю, что все это жестоко, но я так не смогу. Не вынесу. Еще раз прости. – Она встала, положила букет на лавочку рядом с ним и поспешила уйти.

Юноша с каменным выражением лица глядел себе под ноги и больше не чувствовал абсолютно ничего. Ни боли, ни обиды от этой ситуации. Горесть от того, что он вот-вот может потерять сестру, была так сильна, что остальные проблемы казались незначительной мелочью, о которой он даже не хотел думать.

– Как видишь, вспомнил, – сказал Арон, выплывая из воспоминаний.

Только сейчас он смог заметить, что Ария слушала его внимательно, с сочувствием в глазах, на которые наворачивались слезы.