глазами флешбэки: вот я в Калининграде, одна, вязну в своих переживаниях, вот испытываю первый шок, узнав о беременности. Потом озвучивают страшные диагнозы...

Слезы сами начинают течь по щекам. Прикусываю губу до жалящей боли, но легче не становится. Накрывает истерикой.

— Так, пошли отсюда. — Андрей обнимает меня и ведет к выходу. — Давай где-нибудь посидим.

— Не хочу, — пищу жалобно.

Перед глазами пелена слез, внутренности скручивает от боли, я погружена в себя и свои мысли. В такие моменты меня лучше оставить в покое. К счастью, Андрей это знает и не трогает.

Всю дорогу плачу, поэтому не сразу обращаю внимание, куда мы едем. Когда вижу, что это тот самый ресторан, где я назначила Андрею свидание и куда пришла в новом образе, отрицательно качаю головой.

— Я не пойду, — говорю, глядя на вывеску.

— Почему?

— Потому что там мне было хорошо.

— А сейчас?

— Я расстроена.

— Врач не сказала ничего ужасного. Все ее слова были ожидаемы. Мы теперь постоянно будем наблюдать за здоровьем Алины, сдавать анализы, посещать кардиолога. На самом деле это не так страшно.

— Я знаю…

— Тогда в чем причина?

— Во мне…

— Конкретнее.

Сложно говорить о своей боли другому. Даже если любишь человека.

Смотрю по сторонам, мечтая уехать из этого места как можно скорее, но Андрей открывает дверь и выходит. С неохотой выхожу следом.

Мы заходим в ресторан и занимаем столик у окна. Я замечаю парочку рядом с нами. Молодые, раскрепощенные. Девушка в открытом платье, осанка у нее ровная, на лице красивый макияж. Задумываюсь о том, как выгляжу со стороны, поникшая и с заплаканными глазами. Материнство, безусловно, меняет женщину, но я ведь все та же Яна, которая еще совсем недавно выглядела, как эта веселая красотка напротив.

— Яна, — окликает Андрей. — Помнишь о нашем уговоре сразу обсуждать проблему, а не копить обиды и претензии?

Киваю.

— В чем причина сегодняшних слез?

— Мне сложно. — Задерживаю взгляд на его лице. — Психологически. Без конца виню себя, что не смогла выносить здорового ребенка, не смогла его сама родить и первые месяцы своей жизни Алина проводит в больнице, а не в кругу семьи. Я бы хотела вернуться в прошлое и многое изменить. Умом понимаю, это испытание дано, чтобы что-то осознать и стать терпеливее, но мне тяжело...

Андрей сжимает челюсти. Молчит. Минуту, вторую. Смотрит, как я пытаюсь сдержать слезы, а потом просто встает и уходит, чем вызывает шок и недоумение. Сам же просил обсудить проблему, а когда я о ней рассказала, ушел. Я надеялась, он меня пожалеет.

Сначала злюсь на него, даже собираюсь тоже уйти, но потом обрушивается прозрение, какая я эгоистка. Столько недель Ковалёв не отходил от меня и дочери, был рядом, помогал, а я, зацикленная на собственных чувствах, забыла о годовщине смерти его отца. Все вылетело из головы. При этом Андрей лишь хочет казаться невозмутимым, сам он переживает не меньше, делая все, чтобы мне стало лучше. Абсолютно все!

Набираю Ковалёва, но телефон занят. Тогда поднимаюсь из-за стола и выхожу на улицу.

Андрей стоит на крыльце и курит. Заметив меня, прислоняется к стене и прищуривается.

— Я бабушке позвонил, она сейчас приедет.

— Зачем?

— Узнаешь.

— Сегодня годовщина смерти твоего отца. Я забыла… Прости...

— Ничего. — Он сбрасывает пепел в урну.

— Веду себя в последнее время как эгоистка. Сосредоточена только на своих эмоциях и сожалениях…

— Ничего страшного.

— Мне не нравится, когда ты такой.

— Какой?

— Строгий. Не пытаешься меня задеть в ответ или свести все в шутку.

— Осторожный, может? — Андрей приподнимает уголки губ, и на сердце сразу становится легче.

— Знаешь, Ковалёв, я…

— Багдасаров, — поправляет он все с той же улыбкой.

Громко хмыкаю.

— Ты достойнее справляешься с этой ситуацией. Знаю, что испытываешь глубокое чувство вины за то, что оставил, когда мне требовалась поддержка. Даже несмотря на заверения, что я могла позвонить и сказать о своей беременности. Но...

— Без «но», — обрывает Андрей и выбрасывает сигарету.

Облизывает губы и подходит ближе. Обнимает за талию. Так нежно, чувственно, что у меня сбивается дыхание и учащается пульс.

— С тем, что ты ужасная эгоистка, я, пожалуй, соглашусь, — шепчет Андрей на ухо и целует за ним. — Эта черта в твоем характере мне всегда нравилась. Ну… подобное притягивает подобное, и все дела. — В его голосе слышится насмешка. — А ушел я из ресторана, потому что сам ни хрена не справляюсь с собственным чувством вины. Но если два человека без передышки будут посыпать голову пеплом, то ничего хорошего из этого не получится. Я выбрал другую тактику.

— Ну допустим. А бабушку тогда зачем позвал?

— Сейчас все узнаешь. Она уже подъезжает.

Мы стоим на крыльце и обнимаемся. Идиллию нарушает входящий звонок на телефон Андрея. Ковалёв глазами показывает мне, чтобы не стояла на холоде и возвращалась в ресторан.

Что я и делаю. Сажусь за стол и листаю меню. Проходит пять минут, десять, но Андрея все нет. Собираюсь снова выйти на улицу, узнать, все ли у него в порядке, но не успеваю. Ковалёв вместе бабулей появляется в зале. У ба в руках папка, а на лице — довольная улыбка.

— Здравствуй, Яночка! Очень рада, что вы меня позвали и доверяете организацию вашего торжества. — Бабушка садится рядом со мной и обнимает за плечи.

Вскидываю брови от удивления. Организация торжества? Это бабуля о свадьбе? Ничего подобного даже в мыслях не было. Как-то сейчас не до того. Дед только что выписался из больницы, у Бусинки впереди сложная реабилитация, затем нужно налаживать быт, а не о свадьбе думать. Да и не в таком же стрессе ее планировать и выходить замуж!

— Ну нет… — Резко замолкаю, получив под столом смачный пинок от Ковалёва.

Взгляд у Андрея такой, что решаю оставить свои возмущения на потом.

— Так мне от вас много и не нужно. Андрей сказал, что ты снимала свадьбу сына Беглова и осталась в большом восторге от праздника. Один в один сделать нельзя: все-таки наша семья тоже известная, на слуху, скандалы устраивать ни к чему. Но концепцию я плюс-минус поняла и приехала обсудить дату и список людей, которых вы хотите видеть на своей свадьбе.

— Я об этом не