Варакин не испугался, еще чего, но и нарываться посчитал глупым. Все же ему представился шанс вывернуться из сложной ситуации и пройти мимо виселицы. Хм. Пришить шестерых бандитов, за которых была объявлена награда, причем за живых или за мертвых, и за это оказаться на виселице – чудны дела Твои, Господи. Впрочем, судили его не за них, они были первопричиной, о которой, кстати, отчего-то не упоминалось. К двум годам Вестемской каторги его приговорили за убийство по неосторожности полицейского. К слову заметить, столько там не выдерживал никто. Так что, как ни кинь, все одно смертный приговор, только с оттяжкой, долгой и мучительной.

– Иди за мной, – приказал сержант, когда Сергей все же поднялся, даже не попытавшись изобразить нечто похожее на стойку «смирно», чем вверг молодняк в благоговейный ужас.

Варакин только сегодня вышел из острога и узнал, что теперь является не кем иным, как черным шевроном. Это что-то вроде штрафбатовца местного. Было дело, иногда создавали такие отряды, куда записывали висельников и каторжан. Правда, он еще не понял, радоваться этому обстоятельству или нет, потому как этих парней использовали в откровенно безнадежных мероприятиях, где вероятность сложить голову была куда выше, чем вывернуться.

Как ни странно, но сержант вывел его не для того, чтобы устроить выволочку по отдельному плану. Да и не нужно ему этого, если рассудить. На миру-то и смерть красна, это факт, но если особо много о себе думающему отшибить рога перед сослуживцами, то тут для всех урок получится, наглядный и доходчивый. При имеющейся власти сержантского состава – ничего удивительного.

Можно, конечно, с апломбом утверждать, что сержант, ведущий себя подобным образом, рискует в самое ближайшее время оказаться трупом. Вот только такое мнение будет ошибочным. В трудную минуту, и в особенности в бою, все смотрят не на своего товарища и собутыльника, не на офицера, а на своего сержанта и верят, что именно он вытащит их задницы из очередной передряги.

Исключение, когда по ошибке офицеры выводят в сержанты откровенных садистов. Эти меры не знают ни в чем и не способны остановиться, дойдя до определенной черты. Вот таких как раз стреляют, нередко и сами оказываясь под судом.

Словом, несмотря на то что жизнь в армии расписана и регламентирована уставами, здесь есть масса обычаев, толкований и взаимоотношений, делающих армейскую жизнь уникальной и во многом саморегулирующейся. Уставы же рассматриваются не как догма, а скорее как руководство к действию. Впрочем, могут и вовсе не рассматриваться, это уже от подразделения зависит.

Так вот, Сергей был готов к выволочке и, случись, собирался показать этому дядьке, который, к слову, был лет на двадцать старше его, где раки зимуют. А что такого? Терять-то ему по большому счету нечего, а если еще вспомнить и тот факт, что он считал себя жертвой интриг дознавателя, нагло подставившего его под статью… Вот бы кого он с удовольствием пришиб. Жаль, как раз он-то и отделался мелочовкой – только шишкой на лбу.

Словом, Варакина сейчас лучше бы не трогать, а то сорвется, как камень под кручу, только держись. С другой стороны, этого вроде как и не хотелось бы, все же надежда выкарабкаться из передряги была.

А еще… Ему очень хотелось разыскать того самого бандита, что убил Алексея. Варакин даже не представлял, насколько может расстроиться из-за потери еще недавно незнакомого человека. А чему, собственно, удивляться, если ближе Болотина у него никого и не осталось.

Странно. Выйдя в прихожую, они прошли дальше, за дверь, где располагалась сержантская часть казармы и их комнаты. Помещение здесь явно уступало общей казарме эскадрона. Узкий коридор, по обеим сторонам которого находятся четыре двери, за каждой небольшие комнаты на четырех человек. В одной располагаются только двое, это сержант-медик и сам Полен. К слову сказать, он старший сержант, просто тут никто с этим не заморачивается.

Так, например, сержантами как таковыми тут являются взводные сержанты и медик. Командиры десятков, их по трое во взводе, уже младшие сержанты. И есть один старший сержант. Всех их называют сержантами, так проще, и язык не надо ломать. Есть еще и капралы, но это те же солдаты, и живут они в общей казарме, никак не выделенные среди остальных, хотя и являются самым младшим командным звеном.

Сержантское жилье не поражало воображение. Конечно, это не казарма, но все же добавь в эту комнату еще парочку коек, и станет уже куда как тесно. К примеру, чтобы устроить застолье, придется узкий столик ставить в проходе, а садиться уже на койки. Для проходящих службу по призыву неслабо, вот только призывник не может подняться выше капрала, весь сержантский состав представлен профессиональными военными.

Впрочем, половина сержантов были женатыми и имели свои дома в поселке, так что, возможно, насчет чрезмерной тесноты Сергей и ошибался. Да и бог с ним, с бытом сержантским. К чему этот старый лис притащил Варакина в свою комнату? Получается, не для того, чтобы поставить его на место.

– Присаживайся, Сергей. Пить будешь?

– Если пиво, то не откажусь, оно здесь хорошее, а если что покрепче, то ну его к лешему, несусветное пойло.

– Насчет пойла это ты в точку. Пива нет, оно, знаешь ли, не хранится слишком долго, а потому держать его про запас не стоит. Но есть отличная зобрятка. Пробовал?

– Нет.

– Вот и попробуешь. Ну и я с тобой опрокину стаканчик. Чего так смотришь? Никак в толк не возьмешь, что происходит?

– Не скрою, непонятно.

– Капитан просил с тобой поговорить, да и сам я… Ну, ты чего греешь? Будем. Как? Во-от, это тебе не то пойло, что на факториях да в харчевнях наливают, это настоящий напиток.

– Согласен. И крепок, и обратно не просится, даже где-то приятно. Как будто на травах настояно.

– Там много чего, я толком не знаю, но ведь и как сделать порох, я тоже не ведаю, хотя всю жизнь только и делаю, что стреляю.

– Ну да, порой знания бывают и ненужными. Так о чем ты хотел со мной поговорить, сержант? Может, нужно еще какое преступление на себя взгромоздить, раз уж так-то все срослось и у вас заимелся собственный висельник.

– Не висельник, а каторжанин, – оглаживая свои пышные усы (ну прямо Буденный, да и только), поправил Полен. – И не у нас, а вскорости будешь отправлен в Крумл. Давай так, ты меня сначала выслушай, а там будешь вопросы задавать.

– Добро.

– В том, что случилось, ничьей вины, кроме твоей собственной, нет. Погоди, не перебивай. Что там тебе наплел дознаватель? Начал обвинять в убийстве шестерых мирных бандитов, да еще и на пинкской территории? Ты вроде не глупый мужик, и как только мог на это купиться? Да пришей ты их при таких же делах даже на востоке, тебя никто не обвинил бы в убийстве, потому как ты вправе убить любого, кто без твоего ведома вторгся на твою землю с оружием в руках. Да даже без оружия – и то есть разные варианты. А ты вдруг решил, что тебя тащат на виселицу, и начал махать руками.

– Он первый. И потом, откуда же мне было знать? Если бы я знал закон, то и не дергался бы. Да и не хотел я его убивать.