— Прости, что не открыл сразу, — чуть виновато говорит он. — Я увлекаюсь восточными методиками, а с ними время бежит незаметно. Отлично снимает стресс. Я не напугал тебя? В мои привычки не входит пугать невинных девушек.

— Напугал? Вовсе нет. Забудь об этом, — говорю я, старательно занимаясь кофе. В воздухе висит сладкий запах ванили. — А что это за методики? Ты уже научился разбивать доски ребром ладони? — Я смеюсь, стараясь скрыть смущение.

— Это пройденный этап. Я перешел на кирпичи.

— Ты разбиваешь кирпичи руками? — Я оборачиваюсь, не веря своим ушам.

— Думаешь, это так сложно? Для этого нужна не сила, а посыл энергии. И не надо так на меня смотреть. У тебя потрясенный вид.

— Вовсе не потрясенный! — возражаю я и отворачиваюсь. Так и представляю себе Суона — с обнаженным торсом — рядом с грудой битого кирпича. Боже, как соблазнительно это выглядит!

До чего же мне было хорошо до тех пор, пока я не увидела его голую грудь! А теперь? Все мое душевное равновесие куда-то улетучилось.

— На, выпей кофе и перейдем к делу, — говорю я чопорно.

— К делу, говоришь? — Глаза Суона неподвижно смотрят на меня. — Ты выглядишь такой… деловой, Анна.

Я хмыкаю.

— Это плохо?

— Да нет. Если не считать того, что мне захотелось побежать и поменять шорты на офисные брюки, а вместо майки надеть рубашку. Чтобы не теряться на твоем официальном фоне, Анна.

— Я выгляжу так чопорно? — беспомощно спрашиваю я.

— Ну, если ты расколешь свой дурацкий пучок и сексуально взмахнешь волосами, как это делают секретарши да и прочие женщины в офисах… или зароешься в волосы пальцами…

Понятно, он меня поддевает.

— Кажется, мы отвлеклись от темы, — хмуро говорю я. — По-моему, ты хотел о чем-то со мной поговорить.

— О, прости, если я тебя задел. Я так понимаю, что флиртовать с тобой разрешено лишь твоему ухажеру?

— Да, ты все верно понимаешь. Брось эту игривую манеру! — Я фыркаю. Затем, опомнившись, прикрываю рот рукой.

Разве я могу фыркать на Марка Суона? Человека, который оказал мне огромную услугу, взяв на съемки. Но уж конечно, мне не нужно, чтобы он со мной флиртовал. Я не могу позволить себе увлечься еще больше, тогда как он всего лишь играет.

Суон поднимает вверх руки:

— Ладно, сдаюсь. Давай поговорим о твоей роли в съемках фильма.

Я заранее трепещу. — Да?

— Твое сердце не лежит к съемочному процессу. Но почему?

Я хочу возразить, делаю жест рукой и проливаю кофе на стол.

— О, прости! — Вскочив, хватаю тряпку и вытираю пятно.

— Ерунда. Но ответь на мой вопрос.

— Боюсь, я не совсем тебя понимаю, — озадаченно тяну я. — Ты уже спрашивал меня об этом утром. Но разве я невнимательна? Разве я что-то упускаю? Мне кажется, я послушная ученица.

— Все это верно.

— Я слежу за тем, как ты отбираешь удачные планы, как говоришь с актерами, слушаю твои замечания.

— Все так. — Суон кивает.

— Что я делала не так? Хочешь, покажу тебе свои записи? Суон улыбается — так лениво, что хочется почесать ему загривок, как коту.

— Ты совершенно права. Я знаю, что ты неглупа и быстро обучаешься. Однако ты внимательно ловишь каждое мое слово только потому, что не желаешь быть вышвырнутой со съемочной площадки.

— Конечно. Ведь съемки — это великолепно!

— Да. Но уж точно не для тебя. — Суон смотрит на меня настойчиво, словно ожидая, что я подхвачу его мысль. Однако я просто тупо гляжу на него. — Ты оживаешь только тогда, когда речь идет о сценарии.

Истинная правда. Я обожаю совещания, посвященные разбору реплик и сцен. Мне нравится видеть, как сценарий день ото дня обретает все более совершенную форму, как оттачиваются фразы и шлифуются образы. Неудивительно, что я оживляюсь на этих совещаниях.

— Да, больше всего мне нравится работа над текстом, — признаю я.

— А почему?

— Я обожаю работу над интригой фильма. Уверена, что главное в фильме — сценарий. Я… не знаю, как объяснить.

— Значит, тебе нравится прорабатывать тонкости сценария, но не интересует его воплощение в жизнь?

— Черт побери! — неожиданно взрываюсь я. У меня больше нет сил притворяться. — Съемки — самое скучное в работе над фильмом. Я не понимаю, как можно день за днем торчать на площадке и обсуждать типы освещения или задние планы. Это занудство! Благодаря тебе усвоила многие тонкости, но это не значит, что я влюбилась в процесс!

— А репетиции?

— Мне не нравится. Стоять под дождем и слушать, как кучка актеров, зарабатывающих тысячи в час, повторяет одно и тоже по двадцать раз! И эти дурацкие вопросы насчет мотивации. «Марк, какая у меня мотивация, когда я делаю то-то?» — Я подражаю интонации Греты.

Суон мягко смеется.

— А что бы ты ответила на такой вопрос?

— Я бы сказала, что ее мотивация — куча бабок, которые она в результате огребет. — Я осекаюсь. — Прости за грубость.

Суон снова смеется, уже громче.

— Значит, актерское мастерство тебе тоже не нравится.

— Я считаю, что актеры — это люди, чьи таланты зачастую сильно переоценены… хотя, конечно, некоторые из них — очень милые люди… — Я вздыхаю. — Черт!

— Понятно. — Лицо Суона становится серьезным. — Значит, мы выяснили, что единственное занятие, которое тебе по душе — корректировка сценария.

— Ну, в общем, да. Но ведь это самое важное, разве не так? — умоляюще спрашиваю я.

— Утром ты вешала мне на уши лапшу, что увлечена процессом… Нет-нет, не отрицай! А на самом деле вообще не следила за ходом работы. Однако ты предложила отличную вставку для сцены с выгулом собаки. Причем с ходу.

Я пытаюсь найти подходящее извинение, но не могу.

— И что? — грустно спрашиваю Суона.

— Ты всех обскакала, как высказалась Триш. — Суон неторопливо отхлебывает кофе. — А тот диалог, который ты набросала во время первой встречи! Там еще была такая забавная игра слов…

— Э… спасибо. — Я краснею.

— Я тогда еще спросил, не хочешь ли ты писать сценарии.

— Помню. Я была польщена.

— Так ты думала над этим? — Он фиксирует неподвижный взгляд прямо на моем лице, так что нет никакой возможности отвести глаза.

— Я… даже не знаю. Ведь я всего лишь рецензент. — Пожимаю плечами.

— А тебя никогда не посещала мысль, что ты можешь писать лучше, чем все те, чьи сценарии проходят через твои руки?

— Вот дерьмо! Конечно! Я постоянно об этом… — Я осекаюсь. Не стоило говорить слово «дерьмо». Воспитанные девицы, которые становятся капитанами команды поддержки, вряд ли употребляют подобные словечки.