– Пожалуй, для нее это слишком большая нагрузка на данном этапе, – заявил он. – Я думаю, всем лучше покинуть палату.

– До свидания, Кейси, – произнес Майлз. – Я вернусь, как только доктор мне позволит.

Эшли и Майлз ушли и присоединились к дожидавшимся в холле Рэнди Коулману и остальным. Через несколько минут появился Линскотт.

– Что случилось? – воскликнула Дилайла.

– Наверное, я излишне поторопился, впустив к ней посетителей, – ответил доктор Линскотт.

– Но с ней все в порядке? – продолжала вопрошать помощник прокурора, обеспокоенная возможностью потерять своего свидетеля.

– О да. Она просто немного оглушена всем, что на нее обрушилось.

– Как вы думаете, когда мне можно будет в следующий раз увидеть Кейси? – спросил Майлз.

– Это будет зависеть от темпов выздоровления и от ее психического состояния. Хотя то, что она вас узнала, – хороший знак.

Они немного обсудили состояние здоровья Кейси. Когда врач и Энн Ростоу, извинившись, откланялись, Дилайла повернулась к Эшли:

– Я возвращаюсь к себе в офис, чтобы начать работать над делом, но скоро свяжусь с тобой. Ты не против, чтобы пройти этот путь во второй раз?

– Я бы, конечно, предпочла этого избежать, но хочу, чтобы Джошуа Максфилд понес наказание. Он должен сидеть за решеткой.

– Отлично, – сказала Дилайла, сверкая белозубой улыбкой. – Значит, нас уже двое.

– А он заговорил? – поинтересовался Джерри. – Признался в убийстве Терри Спенсер?

– Мистер Максфилд сразу же после ареста потребовал адвоката и с тех пор не проронил ни слова. Может, он и исчадие ада, но он отнюдь не глуп. – Дилайла похлопала Эшли по руке. – Впрочем, это не имеет значения. У меня есть ты в качестве свидетельницы. А мисс Ван Метер будет играть роль сахарной глазури на пироге.

Они достигли нижней приемной в вестибюле, и в сопровождении детективов из отдела убийств Дилайла вышла из здания.

– Мне пора возвращаться к работе, – сказал Майлз Монту Джефферсону. – Вы идете?

– Я вас догоню. Мне нужно перекинуться парой слов с Джерри Филипсом.

– Жду вас у машины. Пока, Эшли.

Майлз вышел, а Джефферсон обратился к Джерри Филипсу:

– Сейчас, когда мисс Ван Метер вышла из комы, вам еще нужны те архивные документы, касающиеся удочерения мисс Спенсер?

– Я бы предпочел не бросать дело на полдороге. Если у мисс Ван Метер случится рецидив, нам придется опять встретиться в суде.

Джефферсон нахмурился.

– А у вас есть какие-то затруднения? – спросил Филипс.

– Мы храним наши закрытые дела в хранилище "Элит". У них имеется регистрационная запись об этом досье, но само досье они найти не могут. Вероятно, его просто неправильно зарегистрировали или подшили не в ту папку.

– Мне бы не хотелось бросать данное дело, но вы не обязаны продолжать поиски пропавших документов. Если мисс Ван Метер останется в сознании, то я откажусь от этой затеи. Дело о ходатайстве все равно будет прекращено, видимо, как только доктор Линскотт даст мисс Ван Метер свидетельство о безусловном и окончательном выздоровлении.

Пока Монт Джефферсон беседовал с Джерри, Эшли заметила, что в углу вестибюля совещается со своим поверенным Рэнди Коулман. Вид у него был взбешенный. Его адвокат пожал плечами и поднял руки вверх, как бы говоря, что пасует. Коулман выругался и двинулся к выходу. Но на полпути к двери его перехватила Эшли.

– Мистер Коулман, подождите минутку...

Коулман резко развернулся и сердито сверкнул глазами.

– Что вам нужно?

– У меня не было возможности поблагодарить вас вчера.

Коулман заставил себя расслабиться. На лице его появилась принужденная улыбка.

– Рад, что оказался поблизости.

– Я тоже. Если бы не вы, меня бы уже не было в живых. Вы повели себя очень храбро.

Коулман пожал плечами:

– Вообще-то я и не думал об этом. Просто увидел, что вы в беде, и действовал, повинуясь инстинкту.

– Хорошо, что так случилось.

Коулман отступил на шаг и внимательно посмотрел на Эшли. Ей сделалось не по себе.

– Нет, не вижу, – покачав головой, произнес он.

– Чего вы не видите?

– Внешнего сходства. И уж точно вы отличаетесь от нее по характеру. Вы кажетесь мне милой и славной девушкой. А Кейси – настоящая сука!

Эшли покраснела. Ей не понравилось, что Коулман оскорбил ее мать – пусть даже она не очень хорошо с ней знакома.

– Она всегда была добра ко мне, – промолвила Эшли, чувствуя потребность защитить Кейси.

– О, она умеет быть обворожительной! Со мной она была чертовски мила – поначалу! Потом я ей наскучил, и она стала уже не так мила.

– Что вы имеете в виду?

– Хм, вы уверены, что вам это нужно?

– Да, – ответила Эшли, хотя на самом деле была отнюдь не убеждена, что желает знать о темной стороне натуры своей матери. Майлз достаточно откровенно высказался по поводу своей сестры. Будут ли откровения мужа Кейси еще более шокирующими?

– Я уж не знаю, как там сказалось на ней пребывание в коме. Может, вам больше повезет и вы обнаружите, что она переменилась. Но та Кейси, которую знал я, была эгоистичной порочной дрянью!

Коулман закатал рукав. Эшли увидела ряд расплывчатых шрамов округлой формы.

– Ожоги от сигарет, – пояснил он, отвечая на ее немой вопрос. – Откуда они у меня? Однажды вечером мы с ней поссорились. Я даже не помню, из-за чего. Мы оба много выпили и, видимо, наговорили друг другу немало гадостей. Потом я вырубился. А когда пришел в себя, то увидел, что раздет догола и прикован наручниками к кровати. – Он указал на свои шрамы. – Эти следы не единственные. У меня они по всему телу. Больно было чертовски. Твоя мамаша заявила, что наставила их для того, чтобы научить меня хорошим манерам. Знаешь, что она сделала после того, как ей надоело слушать мои вопли?

Эшли покачала головой. Коулман усмехнулся.

– Она ушла из дома и оставила меня прямо так – прикованным к кровати. Сначала я был уверен, что она вот-вот вернется и мы помиримся. Мы и прежде с ней дрались, и обычно все это кончалось миром. Но на сей раз она оставила меня подыхать.

Глаза Эшли в ужасе расширились. Коулман решил, что она ему не верит.

– Я лежал прикованный к кровати полтора дня. Без воды, без еды, плавая в собственной моче. Я выжил лишь потому, что меня спас приятель. Он пришел сообщить, что босс вне себя, оттого что я не вышел на работу. Парень услышал мои крики и влез в окно. А не то я давно был бы уже на том свете.