Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Три большие каюты в кормовой части и ещё больше в носовой. Бассейн! Светодиодный бассейн!
— Представить не могу, сколько все это стоит, — сказала я вслух, заставляя Эйвона засмеяться. Парень уже где-то откопал коктейль с трубочкой и расположился на диване в тени.
— Живя с Харрисом, ты не задумываешься о деньгах, Лиличка. Это мелочи по сравнению с его огромным бизнесом, — самодовольно улыбнулся он. Я закатила глаза, потрогав перила из нержавеющей стали.
— Хватит повышать моё эго без моего ведома, Эйвон. Располагайся, Тереза, — приказал вошедший Харрис. Теперь ясно. Ему идеально подходила яхта, это полное описание самого Харриса. Высокого, загорелого, мужественного. Его волосы развивались на морском ветерке, а с авиаторами играли блики солнца.
— Я приму приглашение на яхту, как искупление за все те дни, что вы держали меня взаперти, — уверенно ответила я, так как уже желала переодеться и залечь в купальнике на лежаке под солнцем. Мне больше всех здесь необходимо было солнце.
— Ах ты, Лиличка! Не приписывай меня к плану Харриса, я тебя взаперти не держал! — шуточно кричал Эйвон, пока я шла к своей комнате.
Прямо посередине большая кровать с множеством подушек, диван, комод, просторный гардероб к носу от комода и зеркало. Настолько чисто, что страшно прикасаться. Я сразу же сняла с себя одежду, осматривая свою бледную кожу в большом подсвеченном зеркале. Я аккуратно водила линии по своей осиной талии, широким бёдрам и остановилась на изогнутом шрамике на животе. Никто не идеален. Изъяны делают нас уникальными, храня собственные воспоминания нашей боли. А мы обязаны о них помнить.
Быстро надев на себя белое бикини, я босиком пробежала по палубе, когда яхта двинулась с места. Мы начали своё движение, и я поняла, насколько далеко нахожусь от дома. Несколько тысяч километров разъединяют меня с мамой и Дороти, которые всё это время верили отцу и думали, что я в безопасности. Это единственное, что вселяло в меня веру. А пока я здесь, делаю все возможное, чтобы вернуть честь отца и обезопасить нашу компанию.
Я улеглась на шезлонг, чувствуя, как горит моя спина от жаркого прикосновения. В руках тут же появился блокнот с карандашом, который мне успел купить Эйвон. Кажется, он не так уж и плох, если найти к нему подход, но не стоило забывать, что они за люди. Я обернулась, смотря как в части яхты Эйвон смеётся, разговаривая с Харрисом. На его вечно холодном лице тоже играет улыбка, держа в руке виски со льдом и заметив мой взгляд, он обернулся ко мне. Холодные голубые глаза, сравнимые с морем Уэдделла, одновременно настолько чистые. Отвернувшись, я вздохнула и вывела линию глаза.
* * *— Прошло два часа, ты сгоришь, Тереза, — упрекнул резкий голос Харриса. Я вздрогнула и сильным хлопком закрыла блокнот, пряча рисунок от его носителя.
— Когда это тебя волновало моё самочувствие? — буркнула я, разворачиваясь к мужчине. Он перелез через перила и подсел на противоположный шезлонг. Под его взглядом я чувствовала себя неуютно в откровенном белом бикини. А если вспомнить наш разговор в самолёте, его касания к моей горячей точке — никакое солнце в Италии не заставит меня так сгореть, как сейчас.
— Всегда, — беззаботно ответил он и моё сердце пропустило короткий удар. Всегда? О чем он говорит? Раздражает. Я никогда не понимала, о чем думает этот человек.
— Ты из раза в раз подвергаешь меня опасности, — вспомнила момент с запертой мастерской, разбитой бутылкой и Андреасом, чей охранник чуть не утопил меня в раковине. Он прищурил глаза, склоняясь так, что его дыхание коснулось моего уха. Я непроизвольно сжала бёдра, смотря за горизонт бескрайнего моря.
— Подвергаю, но я же тебя и спасаю, девочка, — прошептал бархатный голос Харриса и прикрыв глаза, я ощутила еле заметный трепет. Нельзя поддаваться, он играет тобой. Всегда играет.
— Перестань называть меня девочка, у меня есть имя. А если скучно, даже второе есть, — озлоблено выдавила я, но не смогла продолжать, стоило мне развернуть голову, я бы сомкнулась с ним губами.
— Лилиан-Тереза, так тебе нравится больше? — Харрис продолжал шептать, заставляя меня сглатывать от желания и беспомощности. Я была прикована к шезлонгу, когда его проворный палец коснулся ниточки моего бикини на шее. Он продел его через свой палец и отпустил, нитка ударилась от натяжения об мою кожу, и я вздрогнула.
— Да, — кивнула я, выдержав тёмный взгляд мужчины. Казалось, он умело обращался со мной, но я здраво понимала, что он играет.
— Да? — на выдохе повторил Харрис.
— Мне нравится, — ухмыльнулась я и поддалась вперёд, оказавшись так близко к его лицу, что ощутила горячее дыхание с запахом виски. В следующую секунду он выхватил блокнот из моей руки и одним движением открыл его. Я даже не успела опомниться, пока старалась успокоить сильное биение сердца и скрыть своё волнение перед ним. Я закричала, попытавшись вырвать блокнот из его рук, но он уже увидел. Он увидел своё отражение. Отражение своих пронзительно ледяных глаз. Не смотря на отсутствие цвета, я досконально передала каждую линию его глаз на бумагу. И Харрис это моментально понял, с довольной улыбкой смотря на рисунок.
— Чертов вор! Отдай сюда немедленно, это не принадлежит тебе, — кричала я, встав на горячий пол яхты, потянувшись к Харрису. Он выставил одну руку вперёд, задерживая весь вес моего тела. Я снова вскрикнула, руками потянувшись к блокноту.
— Я знал, что ты скучаешь по мне, Тереза. Ты даже настолько чётко воспроизвела мои глаза поближе к себе. Что ты будешь делать с этим рисунком, маленькая извращенка? — он шутливо играл со мной. Я взбесилась, царапая и ударяя его по руке.
— Маленькая извращенка? Я не рисовала ничего непристойного! — кричала я.
— Ты будешь смотреть на рисунок, пока ублажаешь себя в каюте? Признай, тебе нравится
