Черт… как долго он здесь стоит?

Меня охватывает ярость и одновременно бессилие.

Хочется запустить в него чем-нибудь тяжелым. Было бы что-то под рукой, так бы и сделала.

- Неужели это обязательно, так подкрадываться? – спрашиваю язвительно.

- Ты не в настроении? – выразительно поднимает бровь Кадир.

- Нет… То есть, дело не в этом. Ты напугал меня.

- Я всего лишь зашел в комнату. Кадир делает шаг ко мне, а я машинально отшатываюсь, и шейх снова хмурится.

- Что происходит?

- Ничего!

Он явно недоволен моей непокорностью, демонстрацией неприязни. Только мне плевать, я устала быть игрушкой. Снимает пиджак, небрежно бросив на кресло. Направляется в ванную, больше не говоря ни слова.

Мне хочется убежать. Только куда? Моя комната – в кавычках моя, занята Талией и Нафисой. Демонстрировать перед ними истерику… не лучшая идея. Мама и так натерпелась, у нее болезнь, я не могу заставить ее пережить еще один стресс. Но как же мне невыносимо быть сейчас рядом с Кадиром. В конце концов беру книгу и выхожу на балкон. Может удастся хотя бы тут остаться в одиночестве? Он же сейчас выйдет в лучшем случае в халате, в худшем – полотенце – благоухая свежестью… И я снова попаду под действие этого наркотика… Я себе не доверяю…

Подпрыгиваю от звука открывающейся раздвижной двери балкона, на пороге двое слуг с подносом. Накрывают ужин. Ну конечно… Шейху необходимо подкрепиться, прежде чем снова начать мучить меня.

А вот и он сам. Мне повезло, на нем черный шелковый халат. Ночь очень теплая.

Слуги испаряются, и мы остаемся наедине. Уйти сюда было плохой идеей. Надо было притвориться спящей.

- Ешь, - приказывает шейх. – Не желаю слышать, что ты не голодна. От тебя скоро одни кости останутся.

Не хочу с ним спорить. Но едва собираюсь взять серебряную вилку, чтобы наколоть ломтик курицы, по виду очень аппетитной, Кадир опережает меня, протягивая кусочек мяса со своей.

Замираю. Мне это не нравится. Он решил покормить меня как ребенка?

Медленно наклоняюсь и стягиваю зубами кусочек мяса с его вилки. Ненавижу есть через силу, ожидаю приступ тошноты, но он не приходит. Вкус божественный, даже глаза закрываю от удовольствия. Кадир накалывает ломтик помидора и снова протягивает мне. Шейх продолжает кормить меня, забыв о себе. Все это проходит в завораживающей тишине. Последнее, чем угощает – половинка восхитительно сладкой клубники. Вторую половину съедает сам.

Это почти невероятно, но подкрепившись чувствую себя немного лучше. Вдруг понимаю, что за все время пока нахожусь в плену, я толком и не питаюсь. Периодически забываю, или слишком нервничаю. И вот сейчас впервые получаю от еды настоящее удовольствие.

- Спасибо, - произношу тихо.

- Я понимаю твое раздражение… - удивляет меня ответом Кадир. Тем более что сейчас то я как раз наоборот, немного успокоилась. Его слова приносят тревогу.

Это правда? Он действительно понимает моё состояние?

Неужели Раина рассказала ему о нашем с ней разговоре?

От этой мысли мне ещё больше не по себе…

- Извини, что ушел так резко днём. Я не хотел тебя обидеть или задеть. У меня действительно была важная деловая встреча. Иначе я бы так просто тебя не оставил, - в голосе сквозит сожаление, а еще глухие нотки, словно он вспоминает о страсти, которая вспыхнула между нами в тот момент.

О том, что я сделала для него. О том, как он наполнил мой рот своей спермой. От этих мыслей мои щеки начинают гореть, хочется спрятать лицо, закрыть ладонями, убежать. Сейчас, проигрывая мысленно картину как стояла на коленях перед шейхом, прихожу в абсолютное смятение. Я это правда сделала? Непостижимо…

- Ты ошибаешься, дело совсем не в этом, – произношу раздраженно. Пытаюсь разбудить в себе гнев, чтобы победить смущение. Проклятый самовлюбленный сноб! Он снова свел все к своей персоне! Решил, что переживаю из-за его холодности!

Что нельзя назвать ложью… но я не хотела, чтобы он читал меня как раскрытую книгу…

- Виталия, я знаю, что произошло сегодня, как тебе не просто сейчас, - каждая последующая фраза моего собеседника шокирует сильнее предыдущей.

- Что ты знаешь? – спрашиваю, похолодев.

- Про то, что ты нашла свою мать. Это удивительное событие. Конечно же, тебе сейчас непросто. Одно, мне кажется, можно сказать определенно. Судьба благосклонна к тебе. Там, где ты об этом даже не подозреваешь.

- Серьезно? То есть, ты намекаешь на то, что я должна быть благодарна за свое похищение?

- Ты все ещё называешь это похищением?

- Это можно назвать как-то иначе?

Шейх хмурится, яму явно не по душе русло, в которое зашёл наш разговор. Как, впрочем, и мне. Я совершенно не хочу откровенничать с ним о том, какие чувства переполняют меня после встречи с мамой. Не хочу обсуждать с ним предательство отца и счастье обрести сестру…  Не хочу делить всё это с ним, потому что он промежуточное звено в моей жизни…

Снова колет болью в области груди. Никогда не имела проблем с сердцем. Но теперь все чаще оно дает о себе знать. Что это, медицинская проблема, или душевная? Мне страшно узнать ответ…

Кадир встает, берет меня за руку и тянет за собой в комнату. Иду послушно, словно под гипнозом. Подводит к кровати, садится и привлекает меня к себе. Не успеваю заметить, как оказываюсь сидящей у него на коленях.

- Ты подарила мне удивительное наслаждение, девочка, – произносит, ласково поглаживая меня по щеке, пальцы спускаются ниже, на шею, отчего по телу пробегает волна сладкой дрожи. Мне не нравится эта реакция, словно приобретенный рефлекс. Стоит Кадиру коснуться - как я начинаю трепетать.

- Почему-то мне кажется, что наше удовольствие взаимно, - произносит едва слышно. 

- Ты ошибаешься. Никогда не находила удовольствие в том, чтобы быть игрушкой, - парирую с горечью.

- Сейчас у тебя плохо получается врать, - палец шейха поглаживает пульсирующую жилку на моей шее, сводя с ума. - Учащенное сердцебиение, твои потемневшие глаза, даже подрагивающие губы, они куда честнее твоего языка, Виталия, - обхватывает мое лицо, приближая к своему.

Как ни стараюсь держаться, быть твердой, не давать того, что ждет от меня… не выходит. Тону в океане пронзительных чувств, желание заглушает все страхи.

Зарычав, Кадир запускает пальцы в мои волосы, прижимается губами к моим, обжигая, сминая. В этом поцелуе нет нежности, только обжигающая страсть. Его зубы дразняще покусывают мою нижнюю губу, пока его рука двигается вниз к моим ягодицам, которые сжимает, притягивая мои бедра ближе к себе. Давая ощутить свое возбуждение.

Чувствуя ягодицами твердость в его штанах, невольно начинаю ерзать.