— Послушай, я никогда не метил в президенты. У меня в руках есть свой кусок хлеба и мне этого достаточно, — заявил Тамаз. — Мне нравится, что мы с братом вполне самостоятельны и делаем свой маленький бизнес… И я не против чинить ничьи машины, если только за это, конечно, платят. В общем-то ты — сын Вано и это для меня главное. Любой, кто на тебя зубы оскалит, будет мне враг. И Валико тоже, правда, брат? Но, — Тамаз вдруг воздел свой толстый как сосиска указательный палец, — Если я тебе помогаю, то мне не нравится, что я еще должен выполнять приказы какого-то там Зураба, или Автандила, или в тот день Моська мне свой «мерс» пригнал, там у него компьютер полетел, три дня с ним провозился, а он еще не доволен, я про деньги говорю, а он мне: «за деньгами к Вано обращайся»…

— Если ты будешь работать со мной, у тебя в подчинении будут все автосервисы города. Больше того, к тебе перейдут все бензоколонки Дато, и можешь разливать там любой бензин, какой захочешь. В этом вопросе «старшие» мне не указ. До сих пор в городе было три основных группировки, — говорил Тенгиз. — Сейчас — это армии, оставшиеся без полководцев. Если мы будем действовать быстро и решительно, то я получу бригаду моего отца и захвачу все рынки Мирза-аги. Грант — всю империю Мурадяна, а ты — получишь весь бизнес того же Моси Фраэрмана.

Тамаз рассмеялся, но глаза выдавали его заинтересованность.

— Легко сказать.

— Никогда не было легче получить власть над людьми, чем сейчас. Мой отец умер, Мурадян — в тюрьме, а с Мирзой можно расправиться. Остается только Моська, но он трус, его останется лишь припугнуть.

Булгахтер согласно кивнул:

— Мирза остался совсем один.

Тамаз взглянул на него с сомнением.

— Азербайджанцы не будут подчиняться грузинам.

— Послушай, рыночные торговцы своего Мирзу и в глаза ни разу не видели. Им все равно кому платить дань, лишь бы им никто не мешал торговать.

— У него довольно большая армия… — продолжал сомневаться Тамаз

— Ты со своим братом — стоите ста человек.

— Может быть. Но это означает войну. У мирзы много денег, чтобы нанять больше людей, а я таких денег не имею. И если дойдет до сражения, большая часть нашей организации придет в упадок. Упадут доходы.

Булгахтер прочистил горло.

— Я могу помочь деньгами. У меня есть один банкир. Он может дать примерно полмиллиона баксов. Под приличный залог, разумеется.

— Недостаточно. А кроме того у нас нет залога на такую сумму.

— Я могу внести залог, — спокойно сказал Тенгиз.

Тамаз и Булгахтер посмотрели на него. Он рассказал им о своих достижениях в Аджарии.

— Ни Фраэрман, ни Мирза, никто, кроме Дато не знал об этом. Если кто и узнает, его доли здесь не будет. Через месяц, когда установка будет смонтирована и придут препараты, у меня будут огромные деньги. Если ты, Грант, дашь мне деньги, я согласен на год заложить одну треть прибыли. Вы с Валико тоже получите одну треть, если поможете мне подняться.

— Третья часть — это, конечно, вдохновляет, — сказал Рантик, слегка прочистив горло, — но сколько это может быть в суммарном выражении?

— Исходя из сегодняшней потребности московских дискотек я оцениваю примерную прибыль в миллион долларов, — скромно сказал Тенгиз. — И это только начало.

— Но как ты можешь требовать на год полмиллиона, когда годовая прибыль у тебя составит всего миллион? — изумился явно поскучневший Рантик. — В таких делах залог может составить пятьсот, семьсот процентов от просимой суммы…

— Ты — старый карабахский ишак! — медленно и отчетливо произнес молодой человек. — Я разве сказал, что ожидаю получить этот миллион в течение года?

— Ну, пусть даже в течение месяца…

— Миллион баксов в день, ослиная ты рожа!

Все примолкли, подавленные колоссальностью этой суммы.

— Послушай, — робко начал Рантик, — а ты уверен, что это будет именно столько?..

— При сегодняшней стоимости таблетки «экстази» в пятьдесят баксов за штучку, у Автандила его ежемесячных поставок из Голландии по 2–3 кило, этого количества хватает лишь на 2–3 дня работы.

Тамаз и Валико посмотрели друг на друга. Булгахтер поглядел на супругу, которая прикуривала очередную сигариллу, поджигая мундштук, затем поперхнулась, вдохнув дыма пластмассы и, плюясь и отфыркиваясь выбежала из комнаты.

— Причем, все эти деньги, — с легкой улыбкой продолжал Тенгиз, — натуральная наличка, одна проблема, бери и отмывай.

— Я думаю, что он в состоянии будет дать такие деньги под такой залог.

— Лимон сегодня под залог ежедневных трехсот тысяч баксов в течение года? Я думаю. Любой дурак бы дал. Но это — твой друг. А что сможешь сделать ты, Рантик?

— Я не в состоянии участвовать в вашей борьбе открыто, но в этом есть положительная сторона — если все будет выглядеть так, что я к этому не причастен. Если Мирза будет убит, то состоится толковище, на которое соберутся авторитеты со всей страны. И тогда я выступлю арбитром в вашу пользу, как хранитель общака — а эта должность что-то значит. Я буду доказывать, что Мирза начал войну из-за личных причин.

— И если дело затянется, — сказала вернувшаяся к тому времени Эсмира, — Грант будет в состоянии хотя бы убедить их не оказывать помощи этим чуркам против тебя, Тенгизик.

Булгахтер кивнул, глядя на Тамаза.

— Конечно. К тому времени, когда Мурадик выйдет из тюрьмы, уже ничего нельзя будет изменить.

Тамаз повернулся к Тенгизу.

— Наш лучший шанс — действовать быстро, — сказал он спокойно, — долгая война на пользу Мирзе.

Тенгиз старался не показать своего триумфа. Он кивнул.

— Мы вначале сосредоточим свои усилия лично на Мирзе. А это значит, нам надо знать обо всех его передвижениях. Или выманить его из дворца.

— Необходимо вступить в контакт с кем-то, кто ошивается рядом с ним, — сказал Булгахтер. — Что вы скажете о Мосе? Я слышал, что у него какие-то споры с Мирзой.

Тамаз покачал головой.

— В этом отношении Мося не смешивает бизнес с мандой, я извиняюсь, — добавил он, глянув на Эсмиру. — И все же он является влиятельным лицом. Он все-таки из «старших».

— А мне говорили, — сказал Булгахтер, — что именно он выманил Люду из дому и пригласил в свой бассейн. Оттуда ее и увел этот старый мерин.

Валико посмотрел на Тенгиза.

— Ты имеешь что-нибудь против того, чтобы его привлечь?

— Не больше, чем против его жены или педиков, которых он спонсирует. Он просто выполнял приказ.

— Я встречусь с ним позже. Помнится, он на той неделе был недоволен, жаловался, что Мирза его подставил, правда не говорил каким образом.

Никто из них не сказал вслух, что они согласились начать войну, и они уже планировали первую битву.