Огляделся по сторонам: ни пола, ни стен, ни потолка. Из великолепного зала я попал в странное место без верха и низа. Невольно вспомнилась прогулка с Мяран по усыпанным звёздами ночным небесам. Только сейчас я находился среди морской пучины.

– Вот уж страсть у этих богов к непонятному, – раздражённо пробормотал. – Всё, не как у людей.

– Именно, – раздался звучный голос. – Хотя… взгляни на себя, Оларс. Может, в тебе тоже человеческого уже не осталось?

По спине пробежали мурашки, вспоминились слова Шайраха, и я резко вскинул голову:

– Спасибо, нагляделся.

– Так погляди внимательнее, – зазвенел смех.

Пространство передо мной замерцало, загорелись серебряные и сапфировые нити. Миг – переплелись друг с другом, стали единым целым – огромным овальным зеркалом в дорогой резной раме.

Оно ничего не отражало – сплошная чернота, попадавшие в неё блики света тут исчезали.

“Будто зовёт по ту сторону Мрака”, – некстати подумалось мне.

Тьма задрожала, подпрыгнула в верхнюю часть зеркала и стала сужаться. При этом она трепетала и извивалась, как живое существо. Вдох – тьма разделилась на две части, становясь меньше и меньше.

В зеркале появился человек в тёмной одежде. Что-то, сияя ярко-голубым светом, висело у него на груди. Дыхание перехватило. Слишком знакомое лицо: бледное, худое, резкие черты, смоль волос и серебро седины. Но не это заставило меня сделать шаг назад.

– Не может быть… – дрогнули мои губы.

Глаза – сам Мрак, безграничная тьма, затопившая зрачок, радужку и белок. Мрак и пустота. Будто через слепца в зеркало вод смотрел первозданный ужас, желающий выбраться на волю.

Я неосознанно поднёс руку к глазам, пальцы тут же обожгло – отдёрнул назад.

– Смотри внимательнее, Оларс, – прошелестел шёпот, – внимательнее.

Чёрная бездна исчезла, растворилась в неистово полыхающем лиловом огне. Лиловый – цвет Глёмтов. Я горько усмехнулся: так вот почему команда “Гордого линорма” обратила внимание на глаза. И Шайрах…

Но на смену странному веселью пришло хмурое уныние.

– Отлично. Красавцем не был, ещё и дети будут пугаться.

– Уж не собственные? – смешок. – Так им не страшно.

– Не будет собственных, – неожиданно огрызнулся я, чувствуя, как раздражение готово выплеснуться наружу. – Мы все для богов игрушки, только сил уже нет, Морской Владыка. Хочешь убить – убей, воля твоя, а потешаться – не дам.

Всё замерло. Но вдруг послышались хлопки и снова смех, на этот раз – довольный.

– Молодец, Оларс. Только так можно победить Хозяина Штормов.

Внутри всё заледенело. Я шумно выдохнул, стараясь успокоиться и напоминая себе, что богам дерзить не стоит.

Моё отражение растаяло, вместо него в зеркале плескалось море, и виднелись… Острова-Призраки.

– Вот твоя цель, Оларс, – шёпот Гунфридра походил на шипение линорма. – Вот они, как на ладони. А чёрная башня, что висит прямо в воздухе, – Цитадель Хозяина Штормов. Уничтожишь её – исчезнут острова.

Я всматривался в зеркало: широкие улицы, бродящие по ним люди и странные серые существа, которым, видимо, не одна тысяча лет. Это было… мерзко. Будто кто-то из трухи и пыли решил создать жизнь. А чуть поодаль стояли рабы с почерневшими лицами, в изодранной одежде. Все были закованы одной толстой цепью.

– Пленники, бесправное мясо для прихотей Спокельсе.

Чем больше Гунфридр говорил, тем ярче разгоралось во мне чёрное пламя ненависти.

– Он жаждал смерти Ингвы. Она его понимала, но не покорялась. Спокельсе злило это, и шло в ход всё, но Ингва… всегда оставалась невредимой. Даже сейчас, без плоти и крови её дух взывает к мести. И орудие этой мести – ты, Оларс.

Цитадель стала ближе, около неё летали крылатые чудовища, зорко смотря по сторонам. Одно из них глянуло на меня, и появилось предательское желание сбежать, но зверь уже летел дальше.

– Только валкары сумеют помочь тебе убить воздушных стражей. Поэтому едва окажешься в Ванханене – призови дев ветра. Хоть они и стали служить мне, но по-прежнему ступают по облакам. Ибо смотрят друг на друга море и небо, а в одно им не слиться.

Цитадель развеялась агатовым дымом, который тут же превратился в щупальца огромного кракена. Они извивались и тянулись ко мне. Я затаил дыхание, не понимая: кракен ко мне тянулся из зеркала или же был за спиной.

– У нас общий враг, Оларс, – шелестел голос Гунфридра, – поэтому я помогу тебе его уничтожить.

Колышущиеся щупальца заставляли замереть, впасть в необъяснимое оцепенение, но я всё же нашёл силы и спросил:

– Если он твой враг, то почему же ты не сделал это раньше, Всесильный Морской Владыка?

Я и не думал язвить, вопрос был напоен жуткой горечью.

– У богов своих слабости, – выдохнул Гунфридр, а смоляное щупальце коснулось моего плеча. По телу пробежал тёплый разряд: немного щекочущий и неожиданно приятный.

– Мы поклялись. Я – Владыка морей и он – это отродье Мрака, что никогда не будем вредить друг другу. Только что клятвы для детей Мрака?

Я сделал вид, что не понял намёка. Даже если в моих венах кровь смешана с тьмой Мрака – это только моё дело.

– Спокельсе нарушил её, – голос дрожал от еле сдерживаемого гнева. – Он посмел украсть мою дочь Сигрид, оставив ванханенский народ без Волчьей пророчицы.

– А ещё превратил твоего сына в скрёмта?

– Да-а-а, – будто выдохнула сама пучина вокруг меня, – да-а-а-а. Сына… Сиргена Слышащего моря…

Некоторое время я молчал, не зная, что ответить. Но всё же нахмурился:

– Но если он нарушил клятву, разве она не считается раздавленной и позабытой?

– Считается. Но не богами. Я клялся морем. Я не могу отступиться и навлечь беду на него.

Только сейчас я понял, как мало знаю о родных северных богах, которых призывал в случае беды.

– Что я должен делать? – мой голос прозвучал на удивление твёрдо.

Кракен растворился в чёрной мгле, сверкнули янтарно-жёлтые глаза.

– Научиться владеть своей силой, – хрипло произнёс Гунфридр, – понять, кем ты стал.

Я удивлённо посмотрел на кракена. Что он имеет в виду?

Мрак резко окутал мою грудную клетку, сердце заколотилось как бешеное, а голова пошла кругом. Жалобно выдохнув, я слепо выбросил руку в сторону в поисках опоры. Пальцы тут же наткнулись на что-то скользкое и влажное, оно обвило мою руку и не дало упасть. Щупальце. Я вздрогнул, но руки не убрал. Лучше устоять, чем растянуться во весь рост.

– Смотри, – прошелестело над ухом.

Мрак разрывал грудную клетку и ввинчивался прямо в сердце. От резкой боли я вскрикнул. Миг – туман растаял под хлестнувшими плетями чёрными и лиловыми лентами, что тут же замерли в воздухе.