сплетни в среде экономистов. Его отец был демократом, губернатором Колорадо. Однако идею о том, что низкие ставки налогов могут повлиять на долгосрочный рост путем поощрения инноваций, очень полюбили республиканцы. Республиканцы, от Рейгана до Трампа, постоянно обещали снижать налоги, вечно оправдывая это тем, что данная мера способствует росту. Низкие налоговые ставки обязательно должны быть на первом месте, потому что людям, таким как Билл Гейтс, необходимы стимулы для того, чтобы много работать, быть креативными и изобрести очередной Microsoft, что сделает всех нас более производительными.

Однако так происходит не всегда. Наивысшие налоговые ставки, более 77 %, действовали в период 1936–1964 годов, причем на протяжении примерно половины данного периода они составляли более 90 %, в основном в 1950-е годы, в период правления правоцентристской администрации республиканцев. Максимальная налоговая ставка была снижена до 70 % в 1965 году более левой администрацией демократов. Впоследствии каждая администрация республиканцев пыталась снижать налоги далее, а демократов – немного повышать, хотя и с осторожностью. Интересно, что впервые за 50 лет идея повышения максимальной ставки выше 70 % обрела некоторую популярность среди демократов в 2018 году.

Тем не менее, если посмотреть на темпы роста с 1960-х годов, очевидно, что эра низких налоговых ставок, начатая Рейганом, не обеспечила ускорения. В начале деятельности администрации Рейгана была рецессия, за которой последовала фаза догоняющего роста, а затем темпы роста вернулись к нормальным значениям. Темпы роста были немного выше в годы Клинтона, а затем снизились. В целом, если посмотреть с точки зрения долгосрочной перспективы (десятилетняя скользящая средняя, которая сглаживает высшие и низшие точки деловых циклов), экономический рост был относительно стабилен с 1974 года, оставаясь между 3 и 4 % в течение всего периода. Свидетельств, что снижение налогов Рейганом, повышение максимальной ставки Клинтоном или снова снижение налогов Бушем, привели к изменению темпов долгосрочного роста, нет[340].

Конечно, как отмечал республиканец Пол Райан, бывший спикер палаты представителей Конгресса США, нет и свидетельств обратного. Многое происходило одновременно. Райан дал следующее методичное объяснение журналисту, почему так получается, что повышение налогов выглядит хорошо, а снижение – плохо:

Я бы не сказал, что эта корреляция имеет причинную обусловленность. Я бы сказал, что в период Клинтона был огромный рост технологической производительности. Во времена Клинтона убирались торговые барьеры. Он пользовался выгодами прекращения гонки вооружений <…> В годы Буша экономике, напротив, пришлось справляться с лопнувшим технологическим пузырем, трагедией 9/11, парой войн и финансовым крахом <…> Некоторые из этих событий просто произошли в тот период, они не были связаны с личностью <…> В то время как кейнсианцы утверждают, что экономика была бы в гораздо более плачевном состоянии без стимулов [которые ввел мистер Обама], мы считаем, что верна обратная позиция[341].

Пол Райан прав в одном. На основе одного только наблюдения за происходившими событиями сложно сделать вывод о том, существует ли какое-то влияние изменения налоговых ставок на рост. Действительно, возможно, что такое отношение существует, но оно скрыто другими факторами. Однако подобное отсутствие корреляции между темпами роста и налоговыми ставками можно заметить и при изучении изменений налогов в других странах. В период с 1960-х по 2000-е годы не наблюдается абсолютно никакой связи между размером снижения налогов в определенной стране и изменением темпов роста за аналогичный период[342].

В США можно рассмотреть пример отдельных штатов. В 2012 году республиканское правительство Канзаса провело существенное снижение налогов, обещая взрывной рост экономики. Однако ничего такого не произошло. В результате штат обанкротился и был вынужден снизить затраты на образование, школьная неделя была сокращена до четырех дней, а учителя объявили забастовку[343].

В недавнем исследовании Школы бизнеса имени Бута при Чикагском университете (а это место вовсе не известно своей социалистической направленностью) был применен интересный подход, чтобы выяснить, окажет ли снижение налогов, от которого выиграют богатые, большее или меньшее воздействие на экономический рост, чем снижение налогов, от которого выиграет остальная экономика. В разных штатах существует очень разное распределение доходов, а поэтому снижение налогов на богатых должно иметь очень разные последствия. В Коннектикуте, например, проживает намного больше богатых людей, чем в Мэне. Проанализировав опыт тридцати одной налоговой реформы в послевоенный период, исследование показало, что снижение налогов, от которого выигрывают 10 % самых богатых, не дает значительного роста занятости и доходов, тогда как снижение налогов, от которого выигрывают оставшиеся 90 %, дает[344].

Можно также рассмотреть вопрос о том, не ослабит ли повышение налогов рвение работников с высоким уровнем дохода. На этот вопрос можно ответить гораздо точнее, чем на вопрос о его влиянии на экономический рост в целом, так как налоговые реформы по-разному влияют на разных людей. Поэтому можно сравнить изменения в поведении людей, на которых они повлияли в большей или меньшей степени. Основное заключение из всего объема литературы было сформулировано двумя из наиболее уважаемых экспертов по данному вопросу, Эммануэлем Саэсом и Джоэлем Слемродом. Его суть сводится к тому, что «на сегодняшний день нет убедительных доказательств реальной экономической реакции на изменение налоговых ставок среди людей, находящихся в верхней части распределения доходов»[345].

К настоящему времени, похоже, достигнут консенсус между большинством экономистов о том, что низкие налоги на высокие заработки сами по себе не гарантируют экономического роста. Это нашло свое отражение в реакции ведущих экономистов, входящих в панель IGM Booth, на снижение налогов Трампом в 2017 году. Данная налоговая реформа обеспечивает серьезное и долгосрочное снижение налогов на бизнес, включая снижение налога на прибыль с 35 до 21 %. Кроме того, предусматривается снижение максимальной ставки налога на богатейших американцев до 37 % (с 39,6 %), повышение порога, с которого взымается максимальный налог, и частичная отмена налога на наследство. Для остального населения налоги снижаются существенно меньше, а большинство из них только временно. Отвечая на вопрос: «Если законопроект примут в том виде, в котором он сейчас проходит в палате представителей и сенате, будет ли ВВП США, при отсутствии других изменений в налоговой политике и политике бюджетных расходов, существенно выше через десятилетие, чем он был бы при сохранении существующей системы?» – только один человек ответил положительно, тогда как 52 % были либо не согласны, либо совершенно не согласны (остальные не были уверены, либо не ответили вообще)[346].

Несмотря на данный консенсус, в докладной записке министерства финансов о фискальном воздействии принятия законопроекта (без каких-либо оснований и подтверждений) было заявлено об увеличении годовых темпов роста на 0,7 % из-за снижения налогообложения[347]. Как им могло сойти с рук подобное заявление, не имеющее ничего общего с существующими обоснованными убеждениями? С одной стороны, это, разумеется, не единственный случай, когда администрация лгала для обоснования своего решения. Однако, с другой стороны, можно предположить, что частично общественность так легко купилась на идею о том, что снижение налогов в пользу богатых ведет к экономическому росту, так