позвонили. Новиков прижался животом к полу и пополз открывать. Но ему преградили путь босые грязные стопы с длиннющими ногтями. Одежду рвануло вверх, и пол исчез далеко внизу. Новиков брыкнулся, но кол ничего не достал. А дальше его шмякнуло об диван, который с грохотом перевернулся, накрыв хозяина тёмной крышей.

– Можно войти? – раздался откуда-то тихий голос.

Отца Павла тут не хватало. И чего его принесло? Хотя, с другой стороны, может, как раз он-то сейчас и пригодится.

Новиков приподнял диван и выглянул из-за подлокотника. Лицо тут же сдавило мощной хваткой, так что даже глаза слиплись. Где-то глухо вскрикнул отец Павел. Новиков изо всей силы взбрыкнул и на удачу махнул рукой с колом. Отлично, его отпустило, он шлёпнулся и пополз туда, где к полу прижало священника.

Второго монстра задержала пантера, а Новиков всем весом навалился на упыря, душившего монаха, и ткнул его колом. За шкирку вздёрнул священника на ноги и впихнул ему тетрадку.

– Читай, – просипел Новиков, спиной оттесняя священника к двери.

Отец Павел в ответ пробулькал нечто невнятное.

– Читай! – рявкнул Новиков, готовясь отбить очередной наскок упыря, который плавно перетекал из гостиной в прихожую.

Наконец отец Павел начал что-то хрипеть. Упырь вскочил и метнулся к Новикову, который только и успел, что выставить руку с колом вперёд. Увы – промахнулся, и когти содрали кожу с его лба.

Отец Павел вскрикнул, но продолжил читать, только уже вслух. Новиков ни слова не понимал, к тому же кровь стала заливать глаза. Надо отправить бесполезного священника прочь и хотя бы попытаться задержать этих тварей.

Собрав последние силы, Новиков рукавом протёр глаза и приготовился к последней атаке. Но увидел, как упырь пятился и корчился, как от сильной боли в животе. Отец Павел продолжал читать, уже во весь голос. Упырь извернулся, его скрутило в спираль, как тряпку, когда из неё отжимают воду. Раздался свист, потом вой, и монстр рванул в окно. Стекло со звоном разлетелось, и свист затих в ночи.

Новиков сел на колени, опустив руки. Отец Павел прочитал ещё пару фраз и замолк.

– Надо же, помогло, – прохрипел Новиков. Горло сухо саднило, там как будто ком перекатывался.

– Давайте, поднимайтесь. – Отец Павел подал ему руку. – Вам надо в поликлинику.

Новиков тыльной стороной кисти дотронулся до лба, кожу обожгло, а рука стала влажной.

– Вы зачем пришли? – спросил Новиков по пути в ванную.

– Я подумал, что опасно оставлять тетрадь у вас. Они ведь могут за ней прийти, – ответил отец Павел откуда-то из-за спины. – Раз уж этот крест выпал мне, так надо его нести, а не сваливать на других.

Новиков плескал холодной водой на лицо и смотрел, как алые струи исчезают в сливе. Наконец отважился глянуть на своё отражение. Три глубоких царапины прямо по лбу. И как объяснить это жене? Медведь напал?

– У вас есть аптечка? – спросил отец Павел, выглядывая из-за двери.

– В машине есть.

Они сходили в гараж, и потом отец Павел ещё пятнадцать минут обрабатывал раны Новикова щипучим антисептиком и бинтовал ему голову, что-то бормоча. Получилось неплохо.

– Надо Антону позвонить, – проговорил Новиков, собирая щёткой осколки стекла в совок.

Отец Павел молча листал страницы тетради.

– Не такая уж бесполезная штука, а? – вяло улыбнулся Новиков, возвращаясь с кухни, где выбросил осколки в ведро.

– Давно она обгорела? – спросил отец Павел, показывая коричневые пятна на странице.

– Так это, наверное, я случайно её поджёг. – Новиков подошёл ближе. Пятно вроде не задело никакие слова, подпалина осталась только на обложке и последней странице, совершенно чистой. Если не считать пары чудны́х закорючек.

Новиков забрал тетрадку у отца Павла и подошёл ближе к свету. А ведь листок был чистым. И кривульки проступили только тогда, когда бумагу нагрело огнём. И что бы это значило?

Новиков достал зажигалку, щёлкнул и поднёс пламя снизу к листу.

– Что вы делаете? – ошарашено вскрикнул отец Павел.

– Если не ошибаюсь, пару часов назад вам на эту вещь было почти наплевать, – проговорил Новиков, водя пламенем зажигалки под бумагой.

– Ну, не то чтобы наплевать, – смутился отец Павел.

– Вот вы Ленина всё ругаете, а кто-то из ваших предшественников воспользовался его методом. – Новиков убрал зажигалку и победно показал священнику лист тетради, на котором от нагрева проступили написанные от руки строки. – Это написано молоком. От огня сахар покоричневел.

– При чём тут Ленин? – спросил отец Павел, рассматривая писанину.

– Он так секретную информацию соратникам переправлял. – Новиков нетерпеливо смотрел то на проступившие слова, то на священника, сосредоточенно шевелившего губами. – Ну? Что тут написано?

– Н-да. – Отец Павел почесал переносицу. – Чем дальше, тем интереснее.

– Ага, как в сказке. Только страшной. – Новиков в который раз начинал терять терпение. – Ну?

– Это тетрадь Савелия Расстриги.

– Это ещё кто?

– Савелий Расстрига – это… как бы вам объяснить… – Отец Павел усмехнулся, качая головой. – В общем, я даже не знал, что он реальный человек. Думал, так, вроде страшилки.