Голоса и мелькание голубоватых лучей фонариков он услышал и увидел одновременно.

Не торопясь Юра сначала внимательно посмотрел по сторонам, наметил толстый кряжистый ствол шагах в двадцати от тропы; шаг за шагом, всматриваясь, чтобы не наступить на сухую ветку или не влипнуть в чвакающую грязь, дошёл до ствола; встал за ним. И только теперь начал ловить объективом приближающуюся группу людей.

Они шли медленно. Впереди двое в коротких куртках и с автоматами на груди (что там у них? то ли «пятёрки», то ли укороченные «калаши», не разобрать…), за ними, как детский сад на прогулке, попарно… так… три, четыре… пять пар людей, а было семеро, где они троих подобрали? — и замыкает… нет, ещё две пары, взявшись за руки, а вот уже за ними — те, кто замыкает — трое, гуськом, у двоих за спинами что-то длинноствольное, у третьего АКМ — вырисовываются характерные мушка и газоотвод.

Судя по количеству бойцов и составу вооружения, это был полностью (или частично) другой отряд. Там были четверо с бесшумками — да, вероятно, «пятёрками». А здесь пять бойцов, бесшумок только две… Ладно, плевать. Лишь бы Эля была тут.

Рискуя, что свет экранчика КПК выдаст его, Юра всё-таки включил и быстро выключил пеленгатор. Эля была тут. Всё нормально. Допустим, у них что-то вроде эстафеты, или просто двое бойцов повезли хоронить убитого, а трое новых привели откуда-то ещё семерых пленников. Примерно так, да.

Прислонившись спиной к дереву, Юра взял «Каштан», выдвинул приклад, приложил к плечу, включил прицел и посмотрел просто в лес. Картинка была идеальная — видно как днём, только в желтовато-серых тонах. Оттянул затвор. На всякий случай проверил гранаты: висят на груди, не потерял. Постоял, считая про себя до двухсот. За это время конвой должен поравняться с ним.

Но нет, они шли медленнее, чем показалось поначалу, и только на «двести шестьдесят» зазвучали шаги и глухие усталые голоса.

— …а он, типа, вези всех, пусть вон хоть Михель… а мусора отсосут… а я ж, типа, при понятиях, мне бакланить не в масть… не, падла, это лишак…

— …расклад простой: мусора склеили ласты одному гондону… и палево попёрло… там слово за слово — волыны на лапы, и понеслась. Гондон и отхитрожопился. Мусора его угандошили, глядь, а оно опа! — ещё три жмура. Кто успел?.. — на шершавого и ну крутить…

Интересно, подумал Юра. Бандосов он видел достаточное количество — и в Москве, и, главное, на Кавказе. Бандос, что кавказец, что русский, что в летах, что совсем молодой, — человек солидный, сдержанный, силу свою знает и вгнилую пальцы не гнёт. Одет солидно и дорого, даже если это камуфло. И разговаривают иначе: скупо, чётко, без эмоций. А эти — как в заповеднике каком-то отсиживались, лихие девяностые заспиртованные… чёрт знает что.

Впрочем, это ведь не самая удивительная вещь в Зоне, не так ли? — спросил он себя и сам себе ответил: — Нет, не самая. Но одна из.

Высунувшись из-за дерева, он приложился к прицелу.

Вот она, Эля. Идёт, пошатываясь. Но лучше многих. Ну, должны же встать на ночёвку?..

И, как бы перехватив его мысленный посыл, передний бандит остановился, повернулся и, светя на подконвойных, поднял руку:

— Писец, кочумаем! Место сухое, костерок ща запоганим. Поссать — вон за те кустики. Бежать не советую, или, сука, утонете, или сожрут. Догонять никого не буду, спасать — тоже. Грач, Мыкола, Тихарь, сделайте дрова…

Ждать, когда конвой (в смысле — и конвоиры, и подконвойные) сбился в кучку вокруг костра, уплотнился, угомонился, замер… нет, слово «угомонился» тут явно лишнее — Юра отметил, что слышит только блатную матерщину, а подконвойные молчат, словно во ртах у них кляпы, и редко-редко доносится лишь какое-то на пределе сил клокотание, будто человек изо всех сил сдерживает кашель, — ждать пришлось довольно долго. Бандиты выкурили по паре сигарет, пустили по кругу бутылку, закусили салом. Подконвойных не развязывали, те так и устраивались, связанные попарно. Им дали воды.

Юра слышал, как Седой раздавал караулы и сам себе назначил последний, под утро. Ну-ну, подумал Юра.

Первая вахта досталась молчаливому здоровяку с АКМом, остальные улеглись вокруг костра, отодвинув безропотных пленников. Молчаливый сидел, поставив автомат между колен, и время от времени подбрасывал в огонь сучья.

…Если бы не было карты дальнейшего маршрута, думал Юра, пришлось бы топать тем же порядком, и не факт, что будет ещё такой же плотный шанс разделаться с пятерыми без особого риска для себя; возможно, к завтрашнему вечеру конвой уже будет у цели… был бы у цели. Бы. Всё время «бы». Не сбивайся. Я знаю, что надо поспать. Это ещё одна причина, чтобы сделать всё сейчас…

Хруст и треск веток раздался вверху и сзади — и пошёл, понёсся — наверное, по дуге — слева, пересёк тропу (полсекунды страшной тишины) и дальше, в обход поляны, и всё тише, тише, — замерло, остановилось, прислушалось — и снова ломанулось прочь отсюда, и стихло наконец.

Юра оторопело посмотрел на поляну. Пленники, кажется, и не проснулись, молчаливый сторож без особого интереса смотрел в ту сторону, где скрылся звук, в бинокль — а ведь наверняка ночной, подумал Юра, и прицелы у «пятёрок» ночные, он это уже успел разглядеть. Ещё один спящий бандит проснулся было и приподнялся на локте:

— Опять? У, гнида…

— Опять. Спи.

— Дай глотнуть, Тихарь.

— На. — Молчаливый протянул бутылку. — Хорош.

— Спасибо, братан, не дал помереть живым… с меня теперь два глотка…

Упал и уснул.

Седой будет на часах под утро, подумал Юра, а когда этот… Грач? Он попытался вспомнить, но не смог. Зараза. И сон нечем перебить. В армии были таблетки — вставился, и сутки как новенький. В рейдах очень способствовали. Много бы за такую отдал.

Он стал думать о таблетке и о том, каким вольтом был бы сейчас. Но вместо этого возникло ощущение, что ты как будто недавно уснул, согрелся, и вдруг тебя разбудили и выгнали на мороз.

Он потёр одно ухо, потом другое. Не переусердствовать бы, а то будут светиться в темноте. Демаскировать.

Костёр между тем притух. Молчаливый встал, потянулся, перешагнул через лежащих и пошёл к кустикам — отлить.

Сейчас?

Нет. Дождёмся Грача. Будет сразу минус один ночной прицел, что существенно. А этого, молчаливого, надо будет валить сразу после Седого.

Вернулся. Кого-то будит.

Грача.

Ф-фуух… Сразу пришла бодрость.

Конечно, пришлось подождать, пока молчаливый как следует уснёт, а Грача пробьёт на пописать. Но это было совсем другое ожидание.

Вот он встал, отошёл от костра — но не к рекомендованным кустикам, а к ближайшей сосне. Юра видел его в профиль. Бандит расстегнулся, возвёл очи долу, зажурчал. Юра прицелился в низ шеи. «Каштан» при стрельбе задирает совсем чуть-чуть, но — задирает. Дистанция сорок метров. Вторая и третья пули будут в голову.