Сид стал менее словоохотлив и не противился намерениям Гилла. Иногда, правда, в его карих глазах вдруг мелькал затаенный страх, но Сид тут же отворачивался, а Гилл делал вид, будто ничего не заметил. Когда наконец он овладел пилотированием «Воспа» в той же степени, что и Гилл, и они оба уверенно выполняли на ракетоплане самые сложные маневры, Гилл объявил подготовку законченной и назначил два дня полного отдыха. Даже если добрую половину пути аппарат будет управляться автопилотом, вся операция потребует огромного напряжения; еще ни разу они не работали так много в один заход, и Гилл беспокоился, как организм Юму и Тиака выдержит эту непривычную нагрузку. Первоначально он предполагал сделать посадку где-то поблизости от залива, переночевать, а на другой день провести главную операцию, но потом отверг эту идею. Поиски посадочной площадки, ночевка в тесной кабине ракетоплана, когда волнение не дает сомкнуть глаза, — все это могло только утомить. Но главная причина состояла в другом, а именно в нетерпении Гилла добиться успеха. Он жалел буквально каждую минуту, отделявшую их от того момента, когда первый из туземцев откроет глаза и, оправившись от шока, начнет жить уже в новом качестве.

Он уже знал, что лодки рыбаков обычно покидают берег на рассвете, чтобы даже самые отважные, заплывшие далеко в океан, могли вернуться еще до того, как солнце достигнет зенита. В соответствии с этим он и назначил старт «Воспа». На берегу лагуны Гилл насчитал более шестидесяти хижин; между ними постоянно сновали их обитатели, и выбрать среди них наиболее подходящие кандидатуры не представлялось возможным. Строить свой расчет только на удаче было нельзя, и Гилл принял такое решение: они возьмут экипаж лодки, которая дальше других заплывет в открытое море. Единственным критерием силы, смелости и одаренности людей становилось, таким образом, расстояние от берега. Возможно, критерий этот окажется ошибочным, но найти другой Гиллу не удавалось.

«Восп» взмыл в небо стремительно, почти вертикально, «Галатея» в считанные минуты превратилась в сверкающую точку на темно-зеленом фоне девственного леса, простирающегося до самого горизонта. Немного спустя ракетоплан пробил тонкую пелену облаков, неразличимых с земли; внизу все как бы задернулось полупрозрачной пленкой, скрадывающей очертания предметов. Бездонная голубизна неба заполнила пространство кабины, натужный рев моторов перешел в негромкое жужжание. Взглянув еще раз на приборы, Гилл включил автопилот и, удобно откинувшись в кресле, закрыл глаза.

Его привел в чувство прерывистый звонок сигнала: под ними простиралось ослепительно белое одеяло сплошной облачности. До берега, к которому они летели, оставалось еще около пятисот километров. Гилл, измерив с помощью радара толщину облачного слоя и расстояние его до поверхности планеты, встревоженно гмыкнул — дождя внизу как будто не намечалось, но… Хорошо бы знать, выходят ли рыбаки в море во время дождя? В противном случае придется все же совершить посадку, усыплять инфразвуком уйму лишних людей. И потом выбор кандидатов… все было так хорошо продумано, и вот — эти проклятые облака. Он потряс за плечо Сида, сладко спавшего, свернувшись, в соседнем кресле. Сид недоуменно поморгал глазами, затем, очнувшись, с минуту молча наблюдал за приборами на доске.

— Пора включать тормоза. — Он громко зевнул. — На такой скорости мы наверняка проскочим. Брось ты ради бога свои облака, переключай радар на землю! Я хотел сказать, на море…

Гилл молча кивнул, но Сид, посчитав, что настало время наверстать упущенное за долгие часы молчания, затараторил:

— Итак, для начала я повторю весь урок. Как только мы увидим лодку… Не перебивай! Лодка будет, ведь если ты что-нибудь задумал, все всегда сбывается. Другой вопрос, можно ли назвать это просто везением. Итак, увидев лодку, я жду, пока ты доберешься до люка и подашь мне знак. Тогда я выключаю мотор и перевожу стратоплан в режим свободного падения. Не забудь ухватить покрепче за поручни и следи за желудком, мой тебе совет. В ста метрах от поверхности воды я снова включаю двигатели, снижаюсь еще на пятьдесят метров, затем перехожу на винтовой режим, иными словами, зависаю над лодкой. Ты в это время пускаешь в ход пистолет и усыпляешь наших будущих коллег. Мое дело удерживать аппарат. И еще один совет: ни в коем случае не вздумай отцеплять трос! А то мало ли что тебе взбредет в голову, ты человек добрый. Привяжешь их к себе всех по одному и будешь доставлять сюда, ко мне, как на лифте. Придумал ты все хорошо, не отступай. Пусть им будет немножко неудобно, не беда, они ведь ничего не почувствуют. Но трос останется пристегнутым, ты понял? В противном случае, стоит аппарату отклониться на пять метров в сторону, и ты сможешь начать новую славную жизнь по примеру Эдди. И даже похуже, потому что лучевой пистолет останется у меня. Конечно, если попросишь, я тебе его сброшу…

— Ты кретин, Сид, но из приятных. Если я решу остаться, непременно сделаю тебе ручкой.

— Я не кретин, я твое зеркало. Только иногда кривое…

Гилл усилил торможение. Глаза обоих перебегали с лениво покачивающейся стрелки спидометра на экран радара и обратно. Показался вид берега, но совсем не похожего на тот, который они так много раз изучали через камеру спутника, сидя в «Галатее». Это на минуту смутило Гилла. Черт возьми, неужели он ошибся, рассчитывая курс для «Воспа»? Или пока они спали, сбился с курса автопилот? А может, за это время нарушилась радиосвязь наведения между спутником и автопилотом?

— Левее! — воскликнул Сид. — Разве не видишь?

Отмель была длиннее и более плоской, чем он ожидал, казалась незнакомой на вид. Дикий берег, похожий на половинку разбитого блюдца, окруженный угрюмыми отвесными скалами, далее холмы, поросшие лесом. Но вытянутые ромбики лодок покачивались на волнах, как обычно; некоторые казались ближе. «Те, что дальше от берега», — сообразил Гилл.

— Ну что я тебе говорил? Рыбаки на месте. — В голосе Сида, однако, не слышалось энтузиазма. — Теперь выбирай, который из них, и марш к люку. Они нас не видят за облаками, но шум двигателей напугает их.

Гилл колебался. Затем вдруг указал рукой на самый ближний к ним катамаран, — оторвавшись от других, он смело боролся с волнами далеко в открытом океане.

— Хорошо, я понял. Теперь спокойно иди к люку. Остальное уж мое дело.

Арро был преисполнен гордости. Он сказал: дождя не будет, и его не было. Пусть тяжелые тучи нависли над морем и далекие холмы окутал туман, все равно. Остальные, трусливые недоумки, не осмелясь плыть за ним, толклись теперь в лагуне, вылавливая мелкую рыбешку. В