– А как же Джордан? Я думал, вы его любите.

– Вы ведь сами сказали, что прецеденты уже имелись. Женщины то и дело влюбляются в вашего племянника.

– Зато Джордан никогда еще не влюблялся… До недавнего времени.

Клеа молча воззрилась на него.

– Последние несколько дней, – продолжал Хью, – мой обычно добродушный племянник просто невыносим. Он настроен агрессивно. Изводит врачей и медсестер, дважды выдирал у себя трубку капельницы и отнял инвалидное кресло у другого пациента. Мы объяснили ему, что сейчас еще рано привозить вас в гости. Понимаете, за вашу голову была обещана крупная сумма, и перевозить вас куда-то было бы рискованно. Но теперь заказ аннулирован…

– Правда?

– И вас наконец можно к нему отвезти. Посмотрим, удастся ли вам вернуть ему хорошее настроение.

– Думаете, у меня получится?

– Во всяком случае, Ричард Вулф так считает.

– А что говорит Джордан?

– Почти ничего. Правда, он всегда был молчуном… – Спокойные голубые глаза Хью пытливо смотрели на нее. – Сначала ему нужно поговорить с вами.

Клеа с горечью усмехнулась:

– Представляю, как вам сейчас тяжело! Такая, как я, – и ваш племянник. Вам придется прятать меня в шкафу…

– Если бы даже я так поступил, – спокойно возразил сэр Хью, – вы бы встретились там с половиной моих предков!

– Не понимаю! – Клеа покачала головой.

– У нас, Тэвистоков, давняя традиция выбирать себе самых… неподходящих спутниц жизни. На протяжении нескольких веков мы женились на цыганках, куртизанках… парочка случайных янки тоже попадается. – Он улыбнулся.

Впервые она заметила в его глазах теплоту.

– Вы удивитесь, когда узнаете!

– И вы… впустите в свою семью такую, как я?

– Мисс Райс, решение принимаю не я. Решать Джордану. Я согласен на все, лишь бы он был счастлив.

Клеа задумалась. Как можно заранее сказать, будет он счастлив или нет? Месяц, год Джордан, возможно, и будет находить радость в ее объятиях. Но потом он вспомнит о ее прошлом… и настоящем!

Она обняла стоящий на коленях рюкзак. Ей вдруг ужасно захотелось сбежать – куда угодно, хоть на край света. Именно так ей удавалось выжить последние несколько недель. Она все время куда-то бежала и стремительно исчезала. Правда, так же стремительно она обрывала и свои романтические отношения. Но теперь ей не избежать встречи с Джорданом. Нельзя лгать самой себе. Придется выложить все карты на стол и не кривить душой. Она многим обязана Джордану и ради него должна сказать правду – пусть и жестокую…

К тому времени, как они добрались до больницы, мучительные раздумья почти вогнали Клеа в ступор. На лифте она поднималась молча. Когда они вышли на седьмом этаже и зашагали к палате Джордана, ей показалось, что она готова к неизбежному прощанию. Она хладнокровно вошла в палату…

И вся ее решимость мигом растворилась.

Джордан в повседневном домашнем костюме Тэвистоков – серые брюки, белая рубашка – стоял у окна, крепко сжимая костыли. Услышав скрип двери, он неуклюже обернулся и увидел ее. Он еще не успел привыкнуть к костылям и невольно пошатнулся. Но его взгляд не отрывался от ее лица.

Их оставили наедине.

Клеа стояла на пороге. Больше всего на свете ей хотелось броситься к Джордану, и в то же время она боялась подойти.

– Вижу, ты выжил, – вот все, что ей удалось сказать.

Он пытливо заглянул ей в глаза, ища, но не находя того, что искал.

– Я все время пытался тебя увидеть.

– Твой дядя мне говорил. Они боялись перевозить куда-то нас обоих. – Клеа улыбнулась. – Но теперь Ван Уэлдон умер. И мы можем снова вернуться к нормальной жизни!

– И ты вернешься?

– Что же мне еще делать?

– Остаться со мной. – Он стоял очень тихо и не сводил с нее глаз. Ждал от нее ответа.

Клеа первая отвела глаза в сторону:

– Остаться? Имеешь в виду… здесь, в Англии?

– Я имею в виду – со мной. Где бы то ни было.

Она рассмеялась:

– Довольно туманное предложение!

– Я выражаюсь совсем не туманно. Ты просто не хочешь признать очевидного.

– Очевидного?

– Мы с тобой вместе прошли огонь и воду. Мы небезразличны друг другу… По крайней мере, ты мне небезразлична. И я не позволю тебе убежать!

Она покачала головой и рассмеялась – невесело рассмеялась. Сердце у нее екнуло и подскочило куда-то в горло.

– Как я могу быть тебе небезразлична? Ты даже не знаешь точно, кто я такая!

– Я знаю, кто ты.

– Я ведь много раз лгала тебе. Обманывала тебя!

– Знаю.

– Я лгала тебе в главном… Бессовестно лгала!

– Ты говорила и правду.

– Только когда другого выхода не осталось! Джордан, я сидела в тюрьме! Я преступница, и все мои родственники преступники! Скорее всего, и у моих детей тоже будут преступные наклонности!

– Значит… их будет непросто воспитывать.

– А как насчет этого?! – Она достала из рюкзака золотые часы и помахала ими перед его носом. – Я ведь их украла, украла! Взяла вещь, которой, как я точно знала, ты дорожишь. Джордан, я стащила их нарочно. Чтобы доказать тебе, что ты идиот, потому что доверяешь мне.

– Нет, Клеа, – тихо сказал он. – Ты украла часы не поэтому.

– Да? Почему же?

– Потому что ты меня боишься.

– Я? Боюсь?! Я боюсь?

– Ты боишься, что я тебя полюблю. И сама боишься полюбить меня. Боишься, что все рухнет, когда я решу, что ты безнадежно испорчена.

– Ну да, – ответила она. – Допустим, ты догадался. Но согласись, я рассуждаю здраво! Лучше с самого начала не питать никаких иллюзий! Возможно, сейчас тебя ко мне влечет, но рано или поздно ты вспомнишь, кто я такая.

– Я и так знаю, кто ты такая. И знаю, как мне повезло, что я нашел тебя!

– Повезло? – Клеа покачала головой и горько рассмеялась. – Повезло?! – Она покачала перед его лицом часами на цепочке. – Ты не забыл, что я воровка? Я все краду… И часы украла!

Джордан схватил ее за запястье и тихо сказал:

– Ты украла только одно – мое сердце.

Клеа долго молча смотрела на него. Внутренний голос требовал вырваться, отвернуться, но оказалось, что ее взгляд так же захвачен в плен, как и рука.

– Нет, Клеа! – сказал он. – На этот раз ты не убежишь. И не отступишь, даже если привыкла так поступать… Когда тебе плохо, ты убегаешь и спасаешься. А сейчас… Неужели ты сама не понимаешь? Сейчас я предлагаю тебе нечто другое. Я предлагаю тебе место, где ты можешь спастись!