Удобнее, конечно, договориться по телефону, чем перекрикиваться голосом, но это не значит, что люди, у которых нет телефонов, никогда не договорятся. То есть не надо рисовать пользователя интернета неким овощем, который замотивирован и зазобмирован своим аккаунтом, который без аккаунта не разберётся, где у него день, а где ночь, когда ему идти свергать режим, а когда ему идти этот режим поддерживать. У нас есть чины в ФСБ, в МВД, в прокуратуре, которые всё время выступают с заявлениями, что интернет манипулирует сознанием масс, что в интернете палец показывают – и миллионы российских пользователей следом за этим пальцем бегут. Но сами-то мы – не зомби, мы поступаем в соответствии со своим здравым смыслом, мы же можем пойти и на фильм, и на концерт, и на митинг, о котором ничего не написано в твиттере, и даже если у нас нет аккаунта в твиттере…

Революционные ситуации на несколько тысячелетий древнее интернета. Есть уровень недовольства, при котором человек выходит на улицу. Есть уровень недовольства, при котором человек начинает рисковать своей свободой и тратить своё свободное время на то, чтобы сказать “нет” даже самому репрессивному режиму.

[04.02.2017. “Диалог о соцсетях” с Александром Цыпкиным]

У человечества есть потребности. Значительная часть человечества осознаёт свои потребности уже после того, как кто-то первым их осознал и удовлетворил. Например, у людей была потребность не тратить время на попадание из точки А в точку Б. У любого человека есть потребность сообщить информацию о себе, получить информацию о других. Есть потребность в человеческом общении, транслирующем эмоции, общении профессиональном, учебном. В 2004 году мы не знали, как технически интернет будет решать вопросы социализации людей. До 2004 года преобладала точка зрения, и носителем этой точки зрения был Цукерберг, что социальные сети – это специализированные кружки по интересам. Фейсбук должен был быть точкой общения школоты на кампусе – это последние классы средней школы и начальные курсы высшего учебного заведения. Это делалось как среда общения людей молодых, гормональных, живущих в близкой доступности для возможного секса. И это виделось как очень нишевая вещь. Рядом была масса других нишевых вещей – например, Classmates.com, которая была предназначена для того, для чего у нас успешно заточились “Одноклассники”: для людей, которые прожили свою жизнь неудачно и зря, а в зрелом возрасте видят, что окружили себя не теми людьми. Classmates.com позволяет стереть, как ластиком, всю эту случайную пену, которая называется “твой текущий круг общения”, и вернуться к истокам. Посмотреть, кого ты пропустил в школе и в институте 30 лет назад.

Все социальные сети, которые мутились начиная с 1996 года, мутились как нишевые, вокруг своей уникальной специфики. Ни одна из них не предполагала завоевать мир. Соцсети при этом завоёвывали мир, но мир не знал, как соцсеть должна выглядеть.

Благодаря фейсбуку об этом узнали и мир, и сам Марк Цукерберг. Фейсбук показал, что соцсеть не должна быть одна – для любителей аквариумных рыбок, а другая – для любителей катания на велосипедах зимой, потому что ничто не мешает человеку кататься на велосипеде зимой и любить аквариумных рыбок, при этом он может быть ещё и студентом определённого учебного заведения, и иметь специфические сексуальные предпочтения и ориентацию. Каждая маленькая грань его личности не требует членства в отдельной социальной сети. Фейсбук показал, что всё может быть в одном, и получил на сегодняшний день больше полутора миллиардов активных ежемесячных подписчиков. Это было настоящим завоеванием, когда мы узнали, что соцсеть должна быть универсальной, а не специализированной, как мы думали до[87]2004 года.

Когда стало понятно, что нам не нужно 58 соцсетей на человека, чтобы отразить 58 свойств его личности, хобби и интересов, все успешные проекты в жанре социального медиа стали создаваться для того, чтобы стать небольшой моделью земного шара в натуральную величину. Твиттер создавался не как проект, в котором мы будем обсуждать только лишь политику, и не как проект с целью писать смс. Он создавался как проект, где все будут говорить обо всём. Твиттер – это космос.

Инстаграм – это совершенно другой космос. Инстаграм – это всё про visual. Далеко не все люди, которые присутствуют в инстаграме, являются хорошими фотографами или фотографами вообще. Не все люди считают, что инстаграм – это площадка для дистрибуции своего творчества. Джерри Зальц, арт-критик “Times”, постит классическую живопись. Я в инстаграме с 2010 года, потому что у меня с 2002 года смартфон, и фотография для меня очень важная тема. Я прошёл через все попытки производить фотоконтент, как производит его взрослый человек. По мере того как росли мегапиксели в камерах и решался вопрос с оптикой и со стеклом, я пришёл к выводу: то, что я произвожу, не должно весить 50 мегабайт. Я произвожу контент, который вы можете употребить на экране браузера. Инстаграм – это пример Ноева ковчега, в котором по паре любой твари.

До сих пор никто не подвинул никого. Даже “Вконтакте” не подвинул фейсбук.

“Вконтакте” в России в 3,5 раза больше, чем фейсбук. И не потому, что он отнял у фейсбука хоть одного пользователя: “Вконтакте” пришёл в Россию, когда здесь был микроскопический фейсбук. Дальше они оба росли, и “Вконтакте” рос лучше, потому что он делался для России. Это полное повторение истории “Озона”, который здесь есть, а “Амазона” здесь нет. Это история “Яндекса”, который есть, а Гугла в сто раз меньше. Русские продукты, сделанные для России, оказывались на всех ключевых рынках успешнее своих зарубежных аналогов и прототипов. Так исторически сложилось лишь в пяти странах, при этом в остальных странах это связано с использованием иероглифов, ограничивавших способность Гугла и фейсбука конкурировать. В России никаких иероглифов нет.

Про Телеграм. Это проект, придуманный и реализованный братьями Дуровыми в 2013 году, очень взрослый и зрелый проект, который учился на всех трендах и закономерностях, подсмотренных на управлении сетью “Вконтакте”, на понимании, как всё должно работать. В результате Телеграм очень уверенно завоёвывает огромные аудитории по всему миру. Люди начали им пользоваться и были изумлены, в какой степени это революционный функционал. Они понимают в первую же секунду, как они будут это использовать. Почему они увидели это только сегодня? Почему это появилось только здесь?.. Мы не воспринимаем, ответили нам за секунду или за миллисекунду, но user experience от этого очень сильно зависит. От лага между отправленным текстом – и тем, когда он пришёл. Зависит по степени внутреннего комфорта. Когда люди готовы вложить тысячи человеко-часов в ускорение обмена сообщениями с 200 миллисекунд до 15, возникают именно те невидимые вещи, которые зацепляют сильным крюком.