На инстинкте самосохранения падаю на четвереньки.

Весь мир прыгает перед глазами, крутится. Я задыхаюсь, сердце кровь прямо в голову качает, бьется молотом в висках, приносящим боль пульсом.

И не сразу приходит понимание, что взгляд упирается в чьи-то ботинки…

В ужасе поднимаю глаза. Надо мной стоит очередной мужчина. На голове балаклава, скрывающая всё лицо. Из рук в чёрных перчатках выпадает пистолет к моим ногам. Метился в меня…

Прямо в меня!

Я ничего не понимаю, как так быстро… Даже бы не заметила, что умерла.

Он, видимо, тоже не заметил.

В горле очередного киллера виден почти насквозь пробивший тело длинный нож Кирсанова.

Когда Кирилл успел метнуть эту жуткую «финку» с костяной ручкой?

Он же дерется…

Секунда, другая… Это всё, как замедленная киноплёнка. Моя жизнь не будет прежней… Точнее, она уже давно изменилась. Очередной труп в моей жизни грузно падает на землю прямо рядом. И я понимаю, что никуда не побегу больше. Если Кирилла убьют, то…

Смысл мне жить?

Я беру чужой пистолет в руки и выпрямляюсь, разворачиваясь обратно.

Убью… Просто убью.

И плевать на все, вот честно.

Двое мужчин продолжают бороться на черничных кочках, серо-белый снег окрашивается кумачовой кровью… Я подхожу на ватных ногах ближе, прицеливаясь в незнакомца. Но тот уже не двигается.

Тяжело дыша, Кирилл чуть приподнимается, поворачивается ко мне.

Весь в кровище! Разбит нос, порвана скула, рассечена бровь. Только ледяные глаза хищника горят азартом… Именно азартом, это особенно удивляет почему-то.

— Опусти, — хрипит Кирилл и сплевывает кровь.

Оглядывается и тяжело поднимается на ноги.

Я никак не могу опустить пистолет, поэтому он, шатаясь, подходит ко мне и сам забрирает оружие из рук. Мотает головой, приказывая следовать за ним, но я в ступоре, стою, глядя на распластанное на кочках тело еще одного пришедшего убить меня человека.

— Бегом! — рявкает на меня Кирсанов, теряя терпение, и толкает в сторону леса.

Опять бежим. Я смахиваю с глаз слёзы, стараюсь не задохнуться от волнения и пережитого кошмара, оглядываюсь с беспокойством. Лес уже не кажется таким прекрасным, скорее зловещим, мрачным и таящим в себе животных… Нас.

Кирилл за руку хватает меня, меняя направление, и тащит куда-то вдоль невысокой скалы. Кровь капает с лица на серый весенний снег.

Он ранен же сильно, наверно… Надо становиться, хотя бы первую помощь…

— Ты как? — выдыхаю я между шагами.

Он не отвечает, целеустремленно таща меня за руку по одному ему известному маршруту.

Остается только подчиниться. Бежим, бежим, бежим…

И, наконец, выскакиваем на небольшую поляну. Там стоит странная машина, больше похожая на тележку на огромных надувных колёсах, ещё и располагаются колёса очень далеко друг от друга. В рост Юрки это сооружение.

— О-о-о, бля!!! — кричит наш егерь, увидев брата.

— У тебя нормально? — спрашивает Кирилл и неожиданно падает прямо на тропинке, на ровном месте!

Сразу становится понятно, что он держался до этого момента только на силе воли! Глупый, упрямый мужчина!

Я реву в голос и начинаю ощупывать его, пока Юрик спрыгивает со своего монстра и идет к нам.

— Джокера грохнули, хороший козёл был, альпийский… Сука, Кирсанов, мать твою, держись!

Я в панике рву куртку Кирилла, закидываю пропитанную насквозь кровью футболку, и вою в голос, переставая видеть от горькой пелены слёз. Его всего изрезали… За меня.

Глава 30

Глава 30

Всего изрезали… Его всего изрезали.

Шрамы… Наверно, уже сняли швы…

Надеюсь, там нет серьезных внутренних повреждений. Господи…

Потеют ладони, по спине в районе позвоночника скатываются капли холодного пота.

И нервничаю я не из-за того, что сейчас происходит вокруг меня.

Мне, честно говоря, глубоко плевать, что происходит.

Я замкнулась в себе на время. Слышу только своё дыхание, тревожный стук сердца. Кровь пульсирует в висках.

Изрезали за меня...

Прикосновение к своей руке ощущаю, как что-то далёкое. Я переживу это. Всё, что сейчас происходит вокруг, останется в моём прошлом, моё настоящее – Кирилл Кирсанов, и то, что я о нём думаю в прошедшем времени, не запрещает надеяться на будущее.

Главное, что жив.

Всё будет хорошо, хорошо…

Опустив голову, кошусь на Светку, она чуть кивает, поджимает губы. Подруга сама в напряжении, поддерживает, как может. Говорила, что я изменилась, престала быть лёгкой… И вроде она понимает, что такое пережить сложно.