обычно все расписано на две недели вперед. Я могу уточнить, когда ближайшее свободное окно, — повторяю все по заранее отрепетированному шаблону.

— Посмотрите, пожалуйста. У нас где-то двадцать человек будет, это возможно?

— Да, конечно. Минутку.

Залезаю в расписание и называю девушке первую дату, на которую возможна запись. Еще раз уточняем все детали, я распечатываю договор и вношу в систему предоплату.

— Будем рады видеть вас в нашем центре, — улыбаюсь дежурно, проставляя свою подпись на двух экземплярах. — Только подойти нужно будет немного заранее, чтобы успеть переодеться.

— Спасибо, мы обязательно придем.

Я работаю у Амира Гаджиева в центре картинга второй месяц. Стажировка успешно закончилась полторы недели назад, и меня официально оформили. Егор был не рад, он рассчитывал, что я быстро сбегу назад под его крыло, предлагал даже пойти к нему в офис личным секретарем, но я отказалась. Не хочу, чтобы на меня косо смотрели и шептались за спиной.

Здесь мне нравится. Всего четыре часа в день, неполная смена, и после я свободна. Обычно я прихожу в центр по утрам, бегу на работу сразу после того, как отвожу Стасю в группу.

— Ася, да? Мне правильно подсказали? — перед стойкой появляется ухоженная женщина в элегантном брючном костюме.

— Здравствуйте. Да, все верно. У вас есть какой-то вопрос ко мне?

— Вопросов у меня нет, — немного неприятно усмехается гостья. — Зато есть информация для тебя. Ты знаешь, что Егор тебе изменяет?

— Что?

— Да-да, не делай такие удивленные глаза. Видимо, быстро ты ему наскучила. Глупо было пытаться удержать его ребенком, теперь одна ее тянуть будешь, получая от Егора редкие подачки. Уж поверь моему опыту.

Каким ребенком? Какие подачки?.. Боже, я вообще ничего не понимаю.

— Кто вы?

— Считай меня своей доброй феей. Через полтора часа у него встреча с новой любовницей в ресторане «Строганов», — женщина достает из сумки белый чистый конверт и протягивает его мне. — Загляни, тебе понравится. Удачи желать не буду. Просто помни, что такие мужчины, как Егор, пользуются такими дурочками, как ты. А потом вы отправляетесь в утиль. Срок годности выходит.

— Я не собираюсь все это слушать, и…

— Ладно, у меня тоже нет желания тратить на тебя время. Подумай хорошо. Маленький совет на прощание — старайся лучше, пока есть возможность, чтобы тебя не выбросили с совсем уж голой задницей.

Не дав мне шанса ответить, женщина уходит, а я остаюсь с полной неразберихой в голове. Сжимаю конверт, не решаюсь заглянуть внутрь. Только через полчаса вытряхиваю из него несколько фотографий, они рассыпаются по моему рабочему столу.

На них Егор с другой девушкой. Взгляд падает на дату и время, указанные в правом углу каждого фото. Не знаю, правдивы они или нет, но я вспоминаю, что именно в эти несколько вечеров я ждала Егора дольше обычного.

Заставляю себя не думать о худшем. Один раз я уже ошиблась, учуяв запах женских духов. Накрутила себя, а у Егора нашлось простое объяснение. Я поверила, но…стоило ли?

Господи, почему все так сложно?

— Что ты там с таким усердием рассматриваешь? — внезапно раздавшийся голос Амира отвлекает.

Быстро прячу фотографии под ежедневник и толкаю мышку, чтобы экран ноутбука зажегся.

— Расписание проверяю, чтобы не получилось как в прошлый раз…

Пару дней назад две группы пересеклись друг с другом. До сих пор выясняем, как так вышло.

— Похвально. Ась, нарисуй парочку премиум-приглашений для меня.

— Хорошо, сейчас сделаю.

Передав чуть позже сертификаты Амиру и закончив смену, выхожу из центра на свежий воздух и еще раз пересматриваю фото. Отменяю занятие с Соней, дочкой друга Егора, с которой я занимаюсь английским пару раз в неделю, и нахожу на карте, где находится ресторан «Строганов».

Здесь близко, пешком дойти можно. К тому же время у меня все равно еще есть. И дойти, и подумать, нужно ли мне все это.

Ровно в два часа к зданию подъезжает машина Егора. Он выходит из нее один, пока я на другой стороне улицы старательно делаю вид, будто у меня в телефоне есть что-то очень интересное.

Жутко волнуюсь.

К ресторану подъезжает еще одна машина, из нее выходит девушка и сразу направляется к Егору. Они о чем-то переговариваются, незнакомка заливисто смеется и ныряет в открытую для нее дверь.

Как же хочется, чтобы все оказалось ошибкой. В мыслях всплывают слова сегодняшней гостьи о том, что у меня вышел срок годности. Может, я действительно перестала привлекать Егора? Вес после больницы мне еще не до конца удалось вернуть, грудь стала меньше, над попой, как некоторые модели в спортзале, я не особо работаю.

Набираю в грудь побольше воздуха и спешу в ресторан. Нужно точно во всем убедиться.

Администратор предлагает мне свободные места, но я отмахиваюсь. Взглядом выискиваю Егора в зале, через несколько секунд нахожу.

Они с этой девушкой заняли столик у окна, в вазе стоят цветы, на которые я еще на улице обратила внимание.

А точно на середине лежит коробочка. Бархатная, квадратная, открытая. Я отсюда не вижу, что именно там переливается, но пазл в голове складывается и без этих знаний.

Дома, в квартире Егора, я собираю чемоданы. Бросаю вещи не глядя, из-за стоящих в глазах слез все дается мне с трудом.

Теряюсь во времени, чуть не упускаю момент, когда приходит час забирать пчелку. Придется делать круг — везти Стасю в квартиру, упаковывать остатки и только потом перебираться к нам в старое гнездышко.

— Порисуй пока немного, малыш, договорились? — усаживаю Стаську за стол и вручаю ей фломастеры с альбомом.

— Но я хотела полепить из пластилина, — дует губы маленькое торнадо и крадется в комнату.

Я успеваю перехватить племяшку на половине пути. Если она увидит, что ее новых коллекционных кукол нет на полке, мне несдобровать.

Убедить пчелку спокойно посидеть задача не из легких, но мне все же удается. Минимум пятнадцать минут тишины и относительного спокойствия у меня есть.

Услышав щелчок замка входной двери, я замираю на месте с детским шампунем в руках. Мамочки, почему так рано?

— Его-о-ор! — Стася со всех ног бежит в прихожую, я же кидаюсь к чемоданам, застегиваю свой и кое-как поднимаю его, чтобы можно было катить.

Сейчас главное не дать заднюю.

— Меня сегодня Киря за косичку дернул! Больно, — морщится пчелка. — Его воспитательница поругала немножко и велела сидеть