Уверенности в исполнительности и силе воли Чавка нет, но развивать эту тему, будучи, по сути, немым, – зряшная затея.

Поборов в себе желание вернуться, решил, что если Второй, оставшись без присмотра, занялся женщиной, ей уже ничем нельзя помочь. Она слишком слаба телом и духом, ей и минуты не продержаться против столь целеустремленного и сильного противника. А раз так, нет смысла терять время, не для того они устроили вылазку, чтобы туда-сюда шастать.

Тьма, опустившаяся на город, лишила Трэша цветного зрения, но других неудобств не причинила. Глаз, поврежденный Мазаем, восстановился до такой степени, что от здорового неотличим, так что можно зреть в оба полноценно. Вон, в двухстах метрах крыса прошмыгнула, еще пару дней назад она могла остаться незамеченной, но времена изменились.

В хорошую сторону.

Выглянул из-за куста, осмотрелся, заметил пару зараженных, стоявших чуть дальше по другую сторону улицы, рядом с ними лежало тело, на которое они даже не поглядывали. Возможно, отравлено, по словам Сыча, такие подлости иногда устраивались внешниками, распылявшими с дронов разнообразную химию. Но с таким же успехом безмозглые создания могли игнорировать мясо по причине сытости. У них ведь свои пристрастия, особые, если это не труп иммунного, они прикоснутся к нему, только когда сильно припрет.

Сыч, тоже оглядев улицу, похоже, вообще никого не заметил, но голосом, выдающим нервозное настроение, заявил:

– Стремно тут. Тухлятиной несет. Когда город так смердит, лучше обходить его десятой дорогой. Такой запашок кое-кому нравится…

Трэш знал, что город благоухает по причине большого количества останков разной степени сохранности, и ничего опасного в этом не видел. Опыт недолгой сознательной жизни показывал, что мертвых бояться не стоит, все беды приходится ждать исключительно от живых. Но не было ни возможности, ни желания спорить на эту тему, он просто вышел из кустов и уверенно двинулся в сторону центральной улицы.

Спутник на несколько секунд замешкался, – идея передвигаться на виду у возможных наблюдателей его смущала. Но затем припустил со всех ног, на бегу опасливо оглядываясь. Опасался кого-то, скрывающегося за спиной, причем совершенно зря, ведь Трэш точно знал, что никого там нет.

Он теперь много чего знал. Восстановилось не только тело, восстановилось и управление им, включая контроль над органами чувств. Трэш прекрасно видел, слышал и улавливал запахи, но этим дело не ограничивалось.

С его ощущениями происходило нечто необъяснимое. Вся информация, поставляемая в мозг, неведомым образом в нем систематизировалась без участия сознания, после чего любой сигнал или хотя бы намек на него наносился на бледное подобие трехмерной карты. Причем последнее тоже происходило само собой, так же естественно, как дыхание или сердцебиение, ни на миг не приходилось отвлекаться для управления процессом.

Трэш обозревал округу в приличном радиусе, одновременно все направления, все сочетания улавливаемых ушами звуков, глазами – зрительных образов, и даже нос вносил свою лепту. Возможно, это не единственные источники информации, ведь некоторые явления он не мог объяснить одной только работой традиционных органов чувств.

Вон в тридцати шагах пробежала еще одна крыса. Трэш ее не видел, но слышал, как она характерно-дробно шмыгнула по осколкам стекол, вывалившимся из оконных рам. Если любые звуки, раздававшиеся с небес, раньше заставляли его нервничать, сейчас он полностью игнорировал шум, создаваемый летучими мышами, носившимися в разных направлениях в поисках летающих насекомых. Остывая вместе с ночным воздухом, громко деформировалась закрытая пластиковая бутылка, и пусть на глаза она не попалась, направление и расстояние известны, значит, валяется через улицу, в траве под балконами, с одного из которых ее выбросил кто-то крайне нечистоплотный.

Трэш превратился в центр чуть ли не идеально просматриваемой сферы. В ее пределах даже самому мелкому созданию непросто избежать обнаружения.

Полезные новости. Похоже, чем больше он приходит в себя после череды травмирующих жизненных невзгод, тем сильнее становится. Глядишь, дождется восстановления брони и прочего, после чего превратится в…

В кого? Ведь как ни изворачивался Сыч, Трэш много чего из него вытащил, в том числе и о квазах, к которым тот вроде как причислял своего пленителя. Но нет, с таким выводом соглашаться нельзя, слишком многое свидетельствует против этой версии. У таких людей не бывает споровых мешков, обычно внешне они изменяются незначительно, даже до стадии, когда становятся похожими на Чавка, добираются далеко не все, а уж через нее переступить способны чуть ли не в единичных случаях. Несмотря на новый голос, они не теряют дар человеческой речи и не могут общаться с зараженными на их языке. Да и те не признают их за своих, рассматривают в качестве добычи. Уроды сохраняют прежнюю память, броневые пластины встречаются в редчайших случаях, бляшки чаще, но крепость их несерьезная.

И наконец – квазов весом в полторы тонны и больше не существует. Даже треть от такой цифры для них уже чересчур. Сыч, правда, ссылался на какие-то истории, где фигурировали изменившиеся люди, достигшие этой планки, но выглядели его россказни крайне недостоверно.

Лишь одно роднит с квазами – Трэша не тянет на человечину. При одной мысли ее попробовать становится дурно. Для зараженного – крайне нетипичное поведение, однако это единственное, что не противоречит версии Сыча, все остальное работает против нее.

Трэш не кваз, Трэш зараженный, что бы кто на это ни говорил. Но нельзя не признать, что на всех прочих представителей своего племени он похож только внешне.

Почему? Из общения с Сычом родилось два ответа.

Первый: садисты издевались над Трэшем не просто так, они проделывали какие-то жестокие опыты, из-за которых он стал не таким, как все.

Второй: он достиг стадии, на которой у зараженных могут проклюнуться самые разные способности. Почему бы не предположить самозарождение разума?

В последний ответ верилось слабо, «внутренний голос» и память о многом, в том числе о человеческом языке, смущали. Если разум появился с нуля, откуда у него взялись такие воспоминания?

А еще мучители не раз говорили, кем именно Трэш является.

Если он всего лишь элитник, то надо признать – элитник крайне странный.

Правда, Сыч мог попросту соврать, проверить его информацию пока что нет возможности.

* * *

Присутствие людей Трэш засек метров за двести от дома, где он вместе с Чавком скрывался от воздушного наблюдения после химической атаки, под которую едва не угодил.

Под людьми в данном случае он подразумевал не какую-либо разновидность зараженных. Спасибо Сычу, если не напутал и не наврал, теперь понятно, кто есть кто, классификация несложная.

В районе центральной улицы находились именно люди, а не зараженные. И эти люди не прятались, воровато продвигаясь по захваченному мертвяками городу, они были уверены в себе настолько, что кто-то из них даже позволил себе закурить. А ведь Сыч все уши прожужжал, жалуясь на то, что ему пришлось отказаться от вредной привычки, потому что твари чуют запах табака издали, а это может существенно сократить жизненный срок.