– Рейха рассказала вам вещи, о которых разумнее было молчать, – заговорил Насиф. – Сегодня она получила хороший урок К ней приходили Живые. Теперь, нравится вам это или нет, вы тоже впутаны в это дело. Живые не отступятся.

Рейха не отрывала глаз от сжатых в отчаянии рук.

– Прошлой ночью она приходила сюда. Нынче утром они пришли к ней. Живым известно, что Рейха была на улице Чар, но неизвестно, где именно. Они хотели выпытать, где и кого она видела. Один из их людей, очень важный для Союза человек, был убит, ночью, здесь, на улице Чар, и примерно в то же время. У Живых есть основания полагать, что в смерти его повинна женщина.

– Отец бел-Сидека! – вырвалось у Аарона.

– Что?

– Один пожилой ветеран живет тут поблизости, чуть выше – Атаман, – вставила Рахеб.

Аарон с укором взглянул на нее, покачал головой.

– Немолодой человек, хромой. Был ранен при Дак-эс-Суэтте. Сегодня утром по дороге на работу я заметил толпу у его дома и из любопытства подошел. Бел-Сидек сказал, что отец его скончался этой ночью. Меня это не удивило – все время, как они переехали сюда, старик не вставал с постели.

– Бел-Сидек, – задумчиво пробормотал Насиф. – Похоже на то. Человек, что приходил к Рейхе, тоже хромой. Она видела его раньше, но не запомнила. Он-то всех нас знает. Он не верит, будто Рейха в самом деле кого-то убила. Не сомневается, что она приходила повидать Лейлу. Но он хотел доказательств.

Сидевший напротив человек смущал Аарона. К такому Насифу он не привык. Спокойный, собранный, деловитый, полностью владеет собой. Аарон не знал, как воспринимать эту перемену.

– Рейха уперлась, – продолжал Насиф, – отказалась отвечать, пока они не вернут Зуки.

– А они отказались, потому что тогда не смогут держать в руках тебя.

– Ошибаешься. Потому что, если верить калеке, у них его нет.

– Как так?

– Именно. Накануне вечером Живые показали мне Зуки, а сегодня утром отрицали, что мальчик у них. И похоже, человек этот говорил искренне. Имей Живые такое преимущество, они бы не преминули воспользоваться им. С другой стороны. Рейхе показалось, что она узнала одного из явившихся вместе с калекой: прошлым вечером он приходил за мной.

Аарон начал проникаться отвращением к этому неизвестному дотоле Насифу. Что-то он затеял нехорошее.

– Какие-то скрытые процессы внутри Союза? Одна из фракций действует, не посвящая в свои планы других членов команды?

– К чему ты ведешь, Насиф?

– Просто думаю вслух. Размышляю. Без всякого сомнения, человек, приходивший за мной вчера, и тот, что был с бел-Сидеком сегодня, – одно и то же лицо, некто Хадрибел. По рангу – второй из Живых в округе Шу. Он получает распоряжения от бел-Сидека. А бел-Сидек сказал, по крайней мере подразумевал, что покойный был главнее него. Так что же это за старик на самом деле? И кто посмел убить его?

– Хватит, Насиф. Я тебя раскусил и не позволю себя использовать. У тебя была возможность убрать меня и выйти сухим из воды. Ты ее упустил. Второго шанса не будет.

Насиф нахмурился, прикинулся непонимающим.

– Почти двести человек из нашей башни пережили плен и геродианские лагеря. Большинство из них вернулись в Кушмаррах. Некоторые работают на верфи. Помнишь Большого Тери? Скверного Тери, как его иногда называли. Как, ты думаешь, поступит Тери, если кое-кто шепнет ему, что ворота открыл наш старый приятель Насиф?

Насиф, казалось, встревожился.

– Перестань, Аарон! – пыталась остановить мужа Лейла.

– Спокойно. Раскинь-ка мозгами. Сперва он заставит меня наслушаться своих предположений. А потом? Потом исхитрится подать знак геродианам, они схватят меня – вот сообщение и передано. Если же старина Аарон наложит на себя руки после того, как из него выбьют все, что сочтут интересным, тем лучше. Избавившись от Аарона, Насиф избавится от человека, который представляет для него угрозу.

Лейла взглянула на сидевшего с непроницаемым лицом Насифа, потом на Рейху. Та по-прежнему не отрывала глаз от сцепленных рук, только вздрагивала, точно глотала невидимые слезы.

– Рейха?

Молчание.

Рахеб проковыляла к камину, начла разводить огонь. Было так тихо, что, казалось, слышно, как скрипят ее старые кости.

У Аарона сжало горло, он боялся, что вместо слов до Насифа донесется лишь скрежет.

– Оставшиеся в живых ребята из нашей роты не принадлежат к Союзу. Ничего похожего, Насиф. Но они давно уже обдумали, что сделают, доведись им изловить предателя, открывшего ворота башни. Времени у них было достаточно, предлагались разные варианты. Последний – содрать с него кожу и пустить побегать по улицам в таком виде.

Аарон сам себя не узнавал. Он сроду никому не угрожал.

– Я молчал шесть лет – ради Рейхи и Зуки. Но теперь, отказав мне и моей семье в таком же уважении и заботе, так потерял право на это молчание. Тебе придется купить его. Ты уйдешь из моего дома и из моей жизни, забудешь о нашем существовании. Если когда-либо в каком-либо разговоре ты посмеешь назвать мое имя, я позабочусь, чтоб наши товарищи узнали, кто их предал.

Насиф коротко глянул на него, понял, что слова тут бессильны, и поднялся.

Рахеб резко повернулась к нему. Костлявой старческой рукой она схватила огромный грязный нож для резки мяса и бросилась на Насифа. Аарон не успел вовремя удержать старуху. Лезвие распороло рукав и оставило длинную глубокую царапину на левой руке Насифа.

Это было странное и жуткое зрелище. Никто не издал ни звука. С бледными лицами и полными ужаса глазами домочадцы смотрели, как Аарон разоружает тещу. Та сразу же перестала сопротивляться.

– Шестьдесят тысяч жизней на твоей совести, Насиф бар бел-Абек, – отчеканила они и плюнула изменнику в лицо. Рейха, вся съежившись, пыталась осмотреть руку мужу. – Шестьдесят тысяч проклятий на твою могилу, да пошлет тебе Арам скорую и мучительную кончину.

Насиф попятился к выходу. Рейха распахнула перед ним дверь. Они вышли. Аарон повернул ключ в замке.

Никто не говорил ни слова, только тихонько сопела Лейла. Рахеб снова хлопотала по хозяйству. Перепуганные мальчики уцепились за юбку Миш. Аарон подобрал с пола нож, воткнул его в дверь и оставил там, сам не понимая смысла этого символического жеста. Потом он попытался успокоить сыновей.

– Бегите к мамочке, обнимите ее покрепче. Ей сейчас это очень нужно.

Ариф и Стафа послушались. Похоже, им сразу полегчало. Аарон смотрел на ребятишек – и внутренне цепенел от ужаса.

– Аарон, – робко окликнула Миш.

– Да?

– Когда я говорила с Йосехом… Его брат, Ногах, он оставался на ночь в переулке Тош. Он говорит, что видел женщину, необыкновенную красавицу. Она спускалась с холма и на несколько минут остановилась у нашей двери. А потом скрылась в тумане.