Двери подземелья были открыты. Они опоздали.

Корво вошел внутрь и осторожно опустил Эсму на невысокие ступени, ведущие в главный зал.

Центральное место в подземелье занимал скелет левиафана, подвешенный к потолку на цепях. На месте, однако, была лишь его задняя часть. Передняя половина скелета, от плавников до гигантского черепа, лежала на полу. Череп был перевернут, половины исполинской челюсти не хватало. Рядом с костями валялась целая груда черных болтов и металлических пластин.

Корво заметил еще кое-что.

Пол вокруг черепа был покрыт рисунками и письменами, целой паутиной начертанных белым мелом линий и символов. На равном расстоянии друг от друга стояли четыре оранжевые свечи, погашенные, но прогоревшие почти до основания. Их фитильки еще дымились, к потолку поднимались облачка синего дыма, по залу витал тошнотворно сладкий запах.

Перед черепом лежала какая-то непонятная груда, целиком пропитанная красной жидкостью, которая растекалась и собиралась в лужи на полу. Череп тоже лежал в этой жидкости, и, приблизившись, Корво увидел, что его кости начали впитывать ее, подобно губке, хотя белые штрихи на полу остались нетронутыми. Казалось, письмена непостижимым образом отталкивали эту жидкость.

Это была кровь. Много крови. В голову Корво пришла мысль, которую тотчас сменила другая.

Эмили!

Он метнулся к лежащей на полу груде и опустился рядом. Протянув руку, он замер. Тело принадлежало женщине, но костюм на ней был серебристо-белый, а не черный. Корво попытался перевернуть тело, но от него вдруг отделилась рука и осталась в его ладони. Корво смотрел на нее в течение жуткой секунды, а затем положил ее на пол. После он аккуратно перевернул тело, чувствуя, что оно движется не так, как должно. Теперь, когда мертвая женщина лежала на спине, он убрал с ее лица налипшие пряди длинных, запятнанных кровью волос.

И увидел огромные потухшие глаза леди Лидии Бойл.

Ее губы застыли в улыбке.

Корво поднялся. Труп был частично расчленен: одна рука отрезана по плечо, другая – по локоть. Убийца потрудился и над торсом – он был вскрыт, плоть и органы вырезаны и сдвинуты в сторону, ребра сломаны, а грудная клетка распахнута, как дверь. Грудину вынули, с правой стороны осталось только одно ребро.

Постаравшись как можно тщательнее вытереть руки об одежду, Корво все же не смог избавиться от следов крови. Он так и не повернулся к Джеймсону и леди Эсме.

– Молодой человек, вы так и будете стоять там и жалеть себя или все же расскажете нам, что стряслось? У нас еще есть императрица? – Голос леди Эсмы Бойл был сильным и громким, но Корво все же расслышал в нем едва ощутимый надлом. Глава рода Бойлов держалась молодцом, даже когда ее мир рушился.

Он отошел от тела и повернулся к ней, собираясь сказать, что обнаружил. Но стоило ему поднять голову, как Эсма поджала губы и кивнула:

– Это не Эмили, да? – сказала она. – Это Лидия. – Она сделала паузу. – Точнее, ее останки.

С этими словами леди Эсма Бойл уронила голову на грудь и погрузилась в молчание. Корво вздохнул, когда Джеймсон встал рядом с ним, рассматривая окровавленное тело. Джеймсон вдохнул еще глубже.

– Что они с ней сделали? – прошептал он, подавшись к Корво.

Тот нахмурился.

– Кости. Им нужны были ее кости.

Он развернулся и подошел к сложной паутине рисунков на полу. Череп кита лежал в самом центре, но перед ним Корво заметил еще одно небольшое изображение – восьмиугольник, образованный пересекающимися сторонами треугольников и квадратов. Камни, которыми был выложен пол, почернели внутри восьмиугольника. На них лежали какие-то кусочки, похожие на уголь.

Упав на колени, Корво поднял самый крупный из них. Это был легкий и хрупкий фрагмент обугленной кости. Да, костяные амулеты Жукова несли в себе огромную силу, но эта сила была мимолетной, эфемерной. Амулеты были сильно ограничены и очень нестабильны и разрушались после использования.

Бросив на пол угольные крошки, Корво отряхнул руки и встал. Он взглянул на леди Эсму Бойл, которая прислонилась к колонне. Ее плечи подрагивали, лицо скрывали седые локоны.

– Позаботься о ней, – сказал Корво. – Отзови агентов с бойни. Они нужны здесь. Убедись, что обо всех гостях маскарада позаботятся: нужно проверить, не ранены ли они, и развезти всех по домам. Человека в костюме белого льва зовут Азария. Он наш союзник. У него здесь свои агенты, он вам поможет. – Сделав паузу, Корво продолжил: – Также необходимо распространить слух, будто на балу была не императрица, а одна из ее камеристок. Похожая на нее. Никто не должен в этом усомниться. Нужно всех в этом убедить. Уверен, ты что-нибудь придумаешь.

Джеймсон кивнул.

– Чем займетесь вы?

Корво поднял руки и размял перепачканные кровью пальцы.

– Я верну Эмили, – сказал он. – И раз и навсегда положу этому конец.

Жуков вошел в Зал Народа Цитадели Дабоквы – гигантское, увенчанное куполом здание, возвышающееся в самом центре столицы Тивии.

Зал был огромен. Его темно-серые гранитные стены были испещрены золотыми вкраплениями, которые отражали свет, исходящий от сфер, покоящихся на вытянутых бронзовых руках. Громадные скульптурные изображения мускулистых мужских рук, держащих светильники, производили колоссальный эффект – они напоминали о силе, причем не только о силе воли, но и о силе тела. Убранство этого зала напоминало, что Тивия – суровая страна, а люди, которые сделали ее своим домом, еще суровее.

Жуков улыбнулся, услышав, как его сапоги громко застучали по гладкому полу, возвещая о его прибытии Президиуму, который сидел за большим круглым столом, занимавшим большую часть зала. Он находился ровно под круглым куполом цитадели, который возносился почти на двести футов – Зал Народа был построен таким образом, чтобы любой входящий в него чувствовал себя песчинкой: все вокруг подчеркивало незначительность человеческой личности, напоминая, как велик мир и как ничтожен в нем человек.

В Тивии все были равны.

Но некоторые все же были равнее.

Расположенная за столом Президиума дальняя стена Зала Народа представляла собой гигантскую панель, ограниченную колоннами из ярко-красного камня, богато украшенными искрящимися золотыми и серебряными нитями. Эти нити символизировали богатства Тивии, скрывающиеся в неприступных скалах острова, а красный цвет напоминал о крови, которую людям пришлось пролить, чтобы захватить эти богатства и определить собственный вектор развития внутри империи.