зельями и помогая распределять переданные подношения, часть из которых была обязана отойти Храму, годи, вёльве и беднякам. Без помощи Эймунда я бы не выдержала, как и Вальгард.

— Думаю, без надзора все тёмные дела отца могут выйти из-под контроля, и тогда кто-нибудь более ушлый и смелый воспользуется ситуацией в свою пользу. Поэтому я хотел бы признаться конунгу.

Я удивлённо посмотрела на Вальгарда. В его словах была правда, однако он намеревался признаться в многолетнем обмане Харальда родным братом, что считалось самым ужасным предательством. Однако ведь конунг подозревал, что против него зреет заговор, и, возможно, догадывался, кто виноват.

— Но без вашей поддержки я не справлюсь, — признался Вальгард. — Я призову ещё Ивара в свидетели, раз уж он всё равно оказался втянутым в это, как и вы.

Я кивнула, соглашаясь: рано или поздно тайны оказались бы известны, и непонятно, к каким последствиям это способно привести. Кроме того, всех волновало неожиданное появление Ролло, которого считали погибшим давным-давно. Теперь же выходило, что мерзавец всё время надёжно скрывался, заручившись подмогой Змеев, и никто бы не удивился, если бы вышло так, что смрадные ямы — дело его рук, что скорее всего и было правдой. Между нами говоря, мы и вовсе подозревали, что тёмные дела Дьярви тоже могут быть как-то связаны с Ролло, и боялись этого.

— Не люблю я вмешиваться в дела правителей и вообще стараюсь держаться от этого всего подальше, — протянул Эймунд, перебирая пальцами по столу.

Вальгарду ответ явно не понравился: он поджал губы и наклонился вперёд.

— Кажется, между нами был уговор, — напомнил он, предостерегающе растягивая слова.

Эймунд склонил голову набок, прищуриваясь:

— А разве я сказал, что в итоге откажусь? Просто имей ввиду, что люди не доверяют колдунам, и как бы тебе не пришлось пожалеть об этом. Хотя не думаю, что конунг станет сомневаться: он доверяет тебе, будто своему отражению.

От такого наглого выражения Вальгард побледнел и качнул головой, понимая, что крыть ему было нечем. В последнее время Сигурд обходил нас стороной, то ли не зная, как поддержать при утрате, то ли злясь, ведь брат проводил всё чаще время с конунгом, а, может, всё ещё не мог отойти после ссоры у темниц — характер его не зря называли скверным. Однако Харальдсон вроде бы и не грустил, постоянно слоняясь рядом с Лив. Я подозревала, что она ему нравится ещё с нашей совместной поездки на Утёс, но теперь это было заметно многим. Отвечала ли Лив ему взаимностью — не знала. Спрашивать о подобном было неприлично, а откровенничать сейчас она точно не стала бы. Её вообще хватало только на короткие разговоры, и ничего больше.

Эймунд, видимо, вдоволь насладившись реакцией брата, примирительно произнёс:

— Жизнь колдуна — постоянный поиск выгодной сделки, так что не обессудь. Я помогу вам с Астрид, ведь в конце концов я её учитель, как ты сам сказал.

Смущение окатило меня, заставляя впиться зубами в кружку, из которой пила ромашкового отвара. Вальгард постепенно вступал в права главы семьи, и одним из первых, что он определил, стал выбор моего наставника. Видя мои успехи в боях и домашнем хозяйстве, а также восторг от занятий с Эймундом, он решил оставить всё, как и было. Решение отдать девушку в обучение к мужчине-колдуну было чем-то сродни распустившимся цветам среди зимы, но я не хотела видеться с Тьодбьёрг и уж тем более перенимать у неё навыки сейда, раз она меня боялась.

— В таком случае я попрошу завтра конунга выслушать нас, — решил Вальгард и ударил пустой кружкой по столу.

На следующий день брат сначала отправился в Длинный дом в сопровождении Ивара, обещая отправить за нами с Эймундом гонца. Умывшись и одевшись в белую рубаху и тёмно-синий хангерок, я присела рядом с Этной на улице, пока она разводила красную краску. Заметив мой наряд, она довольно хмыкнула, с любовью рассматривая труды своей работы.

— Как же ты быстро выросла, Астрид! — воскликнула она, хлопнув в ладони. — Ещё вчера ползала под столом, пока госпожа Герда пыталась оттуда тебя вытащить, предлагая сладости, а теперь самой уж скоро замуж будет пора. Жаль только…

Я предостерегающе подняла руку: вот только не хватало сейчас причитаний о замужестве и детях. Понимала, что так тир забывалась и не тосковала по Дьярви, к которому была привязана больше остальных, но эгоизм брал вверх.

— Ладно-ладно, молчу, противная, — пробурчала Этна, возвращаясь к работе. — Вместо того, чтобы красоваться, могла бы помочь, но нет же! Нарядилась тут и ходит! А если я испачкаю тебя? Что тогда?

Я рассмеялась и начала прыгать вокруг неё, а вышедшая из дома Кётр уставилась на нас, удивлённо расширяя глаза. Этна возмущалась и пыталась прогнать меня прочь, но быстро сдалась и расхохоталась. Прыгая и танцуя, вдруг заметила, что за нами наблюдал облачённый во всё чёрное Эймунд, скрестив руки на груди и облокотившись спиной на стену сарая, а рядом с ним переминался с ноги на ногу гонец. Поймав мой взгляд, колдун махнул рукой, и пришлось оставить Этну. Тревога змеилась в душе, но я упорно игнорировала её и зажимала в руке амулет, уповая на его защиту.

Длинный дом располагался на возвышенности, а его двухскатная крыша соревновалась в высоте с Храмом. Просторная территория была огорожена забором и вмещала Медовый зал и обитель конунга, внушительный амбар, стойла для лошадей, огромную сауну, жилища трэллов, а на заднем дворе, как рассказывал Сигурд, находился небольшой сад, за которым ухаживала младшая госпожа-правительница Рангхильд. Ещё Харальдсон говорил, что первые деревья посадила его мать, однако их цветение она так и не увидела.

Подойдя к невысокому для Эймунда забору, я хотела повернуть к Медовому залу, где обычно собирались на тинг, суд и праздники, однако гонец остановил, приглашая следовать за ним в дом. Навстречу нам вышла Рангхильд, одетая в фиалковое платье с красным поясом и серебряными бусинами, вплетёнными в её толстую тёмную косу и переливающимися на солнце. Она никогда не была одета слишком вызывающе или богато, умело оставаясь своей и для знати, и для простых крестьян. Рядом с ней толпились её родные дети, пятилетняя Фрида и совсем малыш Тормунд, а за руку держался слепой Олаф, что было крайне удивительно. Мальчишка был последним совместным ребёнком Харальда и его второй жены Торви, однако ему не повезло родиться похожим на Хёда. Обычно он находился рядом со своей матерью, а тут держался мачехи.

— Дети, у нас гости. Что нужно говорить в этом случае? — мелодичным голосом спросила Рангхильд,