Разочарованно приподняла клапан кармана и попыталась запихать ключи обратно. Но нащупала в тёмных недрах нечто куда более интересное. Квадратик гибкого картона с резным краем: таким острым, что можно поранить палец.

Не сумев побороть любопытство, выудила находку. Долго держала глаза закрытыми, размышляя, что это может быть, и отметая нелепые догадки. А когда, наконец, рискнула распахнуть веки, поняла, что у меня в руках фотография.

С резного клочка искоса поглядывала молодая женщина в платье под горло, перчатках до локтя и шляпке. Роскошная, вишнёвоглазая, дородная. И, судя по выражению лица, приходящая в восторг от своего отражения в зеркале. Хмыкнув, я повертела карточку, а потом поскребла по ней пальцем. Мы с Сиил с детства мечтали о совместной фотографии, но денег в итоге хватило только на рисованный портрет. Небось, госпожа целое состояние выкинула на этот маленький шедевр.

Впрочем, материальный вопрос уже вряд ли волновал женщину с фотографии. Несмотря на чудесное исполнение, фото холодило руки, кололо кожу и отталкивало. Так, словно госпожу, запечатлённую на нём, забрали Покровители. И забрали давно. Даже на фото, несмотря на цветущий вид, она не выглядела здоровой.

Интересно, кто она? Мать Линсена? Сестра? Тщетно я искала схожие черты в облике незнакомки, тщетно успокаивала себя. И упорно избегала правильного ответа, хотя он был ясен сразу. Потому что даже в свои лучшие дни не смогла бы составить конкуренцию этой великолепной женщине.

«Терпения тебе, мой бескрылый, – буквы на оборотной стороне фото подтвердили самую страшную из догадок. – Помни меня, как великую радость. Люблю тебя. Твоя Хатцен».

Тошнота подкатила под рёбра и горечью заиграла на языке. Мой бескрылый. До чего странное обращение. Неужели у Линсена для всех пассий один и тот же запас клише? «Помни меня, как великую радость» – что за пошлость? Аж зубы сводит. Я сжала губы, пытаясь побороть оскомину.

Хатцен вытаращилась на меня с фото, будто осуждая. Как же захотелось разорвать её на клочки! Чтобы не накликать подозрений и не поддаться порыву, запихала фотокарточку обратно в карман и отшвырнула пиджак подальше. Тяжёлый велюр приземлился на край стола, едва не смахнув вазочку с сухими цветами. Ключи обиженно зазвенели из кармана.

От обиды и разочарования хотелось заплакать. И разодрать себе грудь пальцами, дабы вырвать из себя ту часть существа, что загоралась огнём в присутствии Линсена. Какой же я оказалась глупой! Только последние идиотки покупаются на простейший флирт…

Едва сон сморил меня, как пиджак сполз со стола на пол, и ключи в кармане снова зазвякали. Вскочила, испугавшись. А в голове проснулась безумная мысль. Она настораживала, пугала, но побуждала действовать.

Что, если один из этих ключей сможет отпереть дверь у чёрного хода?

Пару минут спустя я уже кралась по коридору, вслушиваясь в тишину. В ладони позвякивала связка ключей. Свет уже разбавил темноту коридоров, но по углам всё ещё клубился мрак. Нужно было сделать всё быстро, пока рассвет не успел проникнуть сквозь окна и обнаружить то, что скрыто. И пока Линсену не вздумалось вернуться за пиджаком.

Я неслышно прокралась по лестнице и спустилась на первый этаж. Бросила робкий взгляд на огороженные апартаменты Линсена. Из-под двери сочилась тьма. Ничто не выдавало его бодрствования. Значит, он не услышит шагов.

Застыла посреди коридора и навострила уши, пытаясь выловить враждебные звуки в тиши. Запах пыли и оплавленного воска неожиданно стал острым и насыщенным. По плечам и лодыжкам побежал пот. Как бы я хотела повернуть назад, прокрасться в номер и тихо заснуть! Только странное любопытство гнуло свою линию. Прыгало на нервах, дрожало на кончиках пальцев и давило на виски. И нашёптывало в самые уши, что просто так замки на двери не вешают.

Убедившись, что вокруг спокойно, я нырнула в затемнённый холл. Отдалённую часть, переходящую в чёрный ход, всё ещё затапливала непроглядная темнота. Сквозняк пролетел по полу и обогнул голые лодыжки. Вспомнился свист ветра за дверью чёрного хода, и мороз заколол плечи. Если здесь гуляет ветер, значит, чёрный ход открыт.

Рядом могут быть люди!

«Вернись, сестра, – заголосила в голове Сиил. – Ты не знаешь, насколько это может быть опасно».

«Споси нас тётя гатрэ!» – выкрикнул следом знакомый визгливый тон.

Вдохнула поглубже липкую темноту, разрешив заполнить тело. И, не послушав сестру, нырнула в недры холла. Дверь отыскалась практически сразу. Навесной замок, запирающий её, по-прежнему был закрыт. Разжав кулак, я начала на ощупь подбирать ключи. Руки тряслись и ныли, мешая выполнять ювелирный труд вслепую, а ключи звенели слишком громко. Мимо. Мимо. И снова – мимо!

– Я же говорил, что сегодня они не приедут, – незнакомый голос неожиданно прорвался сквозь тишь. Звучал он отдалённо и глухо, что давало надежду. – Нас как всегда развели. Хорошо, если появятся в ближайшую неделю. Я уже распланировал расходы.

– Может быть, они просто не получили разрешение на въезд, – ответил другой.

Дыхание тяжёлым камнем застыло под диафрагмой. Ноги окаменели, отказываясь слушаться. Мысли в голове сменяли друг друга слишком вяло, чтобы подсказать правильное решение. Потому – положилась на своё тело и инстинкты. Хотела дать дёру, но топот ног уж точно привлечёт внимание. Оставался один путь – расслабиться и попытаться слиться с теменью.

Я нырнула в угол и на всякий случай присела, обхватив колени. Задержала дыхание, чтобы не выдать себя. И очень вовремя.

Дверь чёрного хода распахнулась, и прохлада раннего утра разлилась по полу. Полоса приглушённого света скользнула рядом со мной и тут же сузилась и погасла, застелившись теменью. Загрохотали засовы. Кто-то зашёл через чёрный ход и запер за собой дверь. Судя по едва заметным силуэтам, рисующимся на противоположной стене, их было двое.

– Нужно латать крышу, – снова произнёс первый голос. – Всё течёт, номера пустуют. Дешёвые материалы быстро изживают себя. Мы должны держать марку.

– Уговор есть уговор, – голос Уорта. И как я сразу его не узнала? – Не беспокойся об этом. Скоро ты заселишь верхний этаж, и дела пойдут в гору.

– Никаких сил уже нет, – мужчины застыли в паре шагов от меня. Терпкий аромат сухих трав обдал с головы до пят. Хотелось закричать от страха, но любой звук мог стать последним. – Скоро начну работать себе в убыток.

Кулаки сами собой сжались. Пальцы впечатались в ладони, едва не продавив кожу. Догадка пришла внезапно, но поражала чёткостью. С Джейсоном шёл хозяин гостиницы, Винченцо Морино! Интересно, у них у всех здесь принято не спать по ночам?

– Так нагрузи девочек посильнее, – бесстрастно отреагировал Уорт. – Пока я здесь, проблем не будет.

– Джейсон, – голос Винченцо почти срывался в крик. Мужчина сделал крюк в паре шагов от меня, послав по телу паническую дрожь. Облачко пыли из-под его подошв, пахнущее дублёной кожей, влетело в нос, и я едва не чихнула. – Умоляю тебя, не вынуждай меня подставляться под огонь. Девочки будут делать только то, что сами хотят делать. Я не хозяин им и не враг. Я лишь даю пространство для творчества.