Зато Агнесса металась из конца в конец города. Она поняла—настают ее дни. Ей все это время настойчиво внушали, что она послана богами для того, чтобы возвеличиться над амазонками и стать на страже заветов великой воительницы.

На третий день после побега Агнесса пришла к Священной взволнованная. Атосса, несмотря на болезнь, поднялась.

— Наконец?то я узнала нечто такое, —заговорила богоданная, растегнув пояс и бросив его на лежанку. — Слухи о том, что узниц спасла богиня, распустили стражницы. Те, что стояли в ту ночь у темницы,

— Понимаю. Было стыдно признаться, что их связали похитители.

— Я их так прижала, что они рассказали мне все. От налетчиков воняло рыбой...

— Стало быть, они посланы царицей.

— Мало того, среди них они узнали Чокею.

— Может, они ошиблись! —Атосса вскочила с ложа, как гончая, напавшая на верный след.

— В один голос уверили меня...

— Ты была у городских ворот?

— Была. В ту ночь стражи выпускали караван от царицы. Рыбачек было около тридцати и пять тяжело навьюченных лошадей. Их не задержали—был приказ не выпускать только наездниц и гоплиток.

— Куда они направились?

— Сели в лодки.

— Ты умница, моя девочка! Давай будем размышлять. Все мы верили, что Чокея покинула Мелету. Она бывшая рабыня и не должна была возвращаться в Фермоскиру. А она возвратилась. Ради чего?

— Ради золота, которое ей обещала Мелета? У Фериды, я думаю, спрятано немало?

— Нет, нет и нет! Чокея себе на уме. Она возвратилась ради рыбачек. Мне донесли, что она давно и тайно верховодит на побережье. Значит, они там что?то затевают. А теперь ответь мне: почему наши разъезды не нашли их, хотя были обшарены не только все дороги, но и все тропинки?

— Они не пошли за пределы басилейи.

— Правильно, девочка моя! Они прячутся где?то на побережье. Я предполагала: они ринутся к Лоте, а они пошли туда, где никто их и не думал искать. Как ты мыслишь, они сами решились на спасение Мелеты?

— Нет, —уверенно ответила Агнесса. — Если бы сами... Они пошли бы или сразу после того, как поймали Мелету, или же во время похода, когда здесь не было воительниц. А сейчас, когда полон город...

— Верно. Только по приказу царицы они пришли сюда и знали, что им помогут. Кто их ждал в городе?

— Конечно, Беата и царица.

— А ясновидящая?

— О ней я не думала.

— Напрасно. Разве не она устроила пир, разве не она нацелила нас на Годейру и Беату? Мы следили за ними, а узниц выкрали рыбачки. Гелона с ними.

— Ее нужно взять за глотку, и она выложит все! — воскликнула Агнесса. — Так может предать только подлая...

— Гелону не надо трогать. Она будет нам нужна. Ты даже не покажешь вида, что мы напали на след.

— Хорошо. Что же дальше?

— Куда могут пойти беглянки? К рыбачкам в Леагры? Нет, они знают, что там их найдут. Они скроются в горах. И скорее всего, в заброшенных каменоломнях. Их надо искать там. Кого послать на поиски?

— Пошли меня.

— Ты мне нужна здесь. Видишь, я больна. Сейчас ты моя правая рука.

— Антогору?

— Этой дуре я ничего не хочу доверять. Это она просмотрела Чокею, когда ловила Мелету. Пошли сотню Гиппареты. Пусть выходят сегодня ночью, тайно. Иди.

Удачный побег обрадовал царицу, Беату и Гелону, но одновременно и испугал. Они поняли, что вызов брошен и пути к отступлению нет. Кончились дни тайной борьбы, настает пора открытых действий. В руки рабынь дано оружие, а они собрались не для того, чтобы сидеть в горах, — они поднимут его. И это тоже пугало. Сумеют ли Мелета и Ферида направить эту страшную силу в нужное русло? Можно ли будет потушить пожар восстания после свержения Атоссы? Уж кто?кто, а царица хорошо знала, что в басилейе рабынь и вольноотпущенных раз в двадцать больше, чем амазонок. Именно об этом напомнила царице Гелона во время одной из тайных встреч:

— Мы сидим и ждем, когда Атосса нанесет нам удар, — сказала она. — Мы ничего не делаем. Я боюсь, что молодая и неопытная Мелета...

— С нею Ферида и Чокея, — сказала царица.

— Чокея? Она же рабыня, и вы не знаете, что у нее на уме. Ты прости меня, царица, но я встала рядом с вами и прошу выслушать меня. Тебе нужно уезжать из Фермоскиры. Там, где сейчас Мелета, должна быть и ты.

— Оставить трон?

— Это самый верный шаг. Если мы решились на войну против Священной, медлить нельзя. Надо поднимать рабынь. А здесь ты не сделаешь ничего. Не сегодня, так завтра Атосса поднимет храмовых...

— Я подниму царских!

— И ты думаешь, они пойдут против святого храма? Именно храм и его святыни будет защищать Атосса, а не себя. Раз война, то надо воевать. Атосса встанет во главе храмовых, ты встанешь во главе рабынь.

— А мои войска?

— Я уже сказала — они против храма воевать не будут. Нам нужно сделать так, чтобы они не встали против тебя.

— Но если я уйду в горы, Атосса посадит на трон богоданную.

— Вот на это я и рассчитываю! Если Атосса станет паномархой, она в тот же день изгонит от себя Беату. Полемархой сделают кого?то из храмовых. Твои же амазонки никогда не примут власть храмовой. И к тому же они будут знать, что новая царица заняла трон незаконно. Ей нет двадцати лет, ей нет и пятнадцати. Агнесса упряма и горяча, она восстановит против себя амазонок...

— Твой совет не обдуман, Гелона. Агнессе простят все — она богоданная.

— Выслушай меня до конца, царица. В нужный час все узнают, что Агнесса не богоданная. Она дочь Атоссы!

Царица и Беата вскочили при этих словах.

— Только одна я в Фермоскире знаю это. Я принимала Агнессу. Она родилась не в храме. Она порождение греха.

— Не могу поверить, не могу поверить, — Годейра ходила по комнате, повторяя одно и то же.

Беата глядела то на мать, то на царицу, она не могла произнести ни слова. Словно удар грома поразил ее.

— Кто отец Агнессы? — успокоившись, спросила царица.

— Пастух из пограничного селения.

— Как она смогла скрыть беременность?

— Ссылаясь на лихорадку, она не выходила из дома несколько месяцев.

— Почему Атосса не уничтожила тебя? — спросила Беата. — Стоило ей убить тебя, и никто не узнал бы этой тайны.

— Когда Агнессу подбросили в конюшню паннория, я сказала Священной, что о ее грехе знает некто третий. И если я погибну, тайна перестанет быть тайной. И Атосса берегла меня больше, чем себя. Она...

В дверь постучали. Вошла служанка и шепнула Гелоне:

— Священная у ворот.